Он сделал знак сторожевым на башнях, чтобы те поднял решетку.

Они быстро закрутили барабанами, и тяжелая кованая квадратами металлическая дверь поднялась перед начальником наряда и гостем.

Они не прошли и десяти шагов, как встретили царя, перебиравшего длинные четки из человеческих фаланг пальцев.

Он был невысок ростом. Носил обычный солдатский панцирь, был без шлема, но зарос черным волосом так, словно был не человеком, а кабаном.

— Фу — Негромко, произнес, тщательно следивший за собой Молох.

— Флавий, — Тебе мало наложниц? Они так и не могут заплести твои волосы в косы.

— Мне это не нужно — Буркнул Флавий. — Тем более. — Он белозубо улыбнулся. На таких волосах корона держится прочнее, чем тебе кажется.

— Корона держится на славе, Флавий. — Негромко проговорил Иешуа.

— А-а-а. — Махнул рукой царь. — Еще один Чтец с рецептами сладкого гороха в голове. Он присел на маленький деревянный трон, быстро поднесенный слугами.

— Я слышал, что Книгу царств нельзя записать. — Он показал Иешуа на писца, стоявшего за его спиной со стилом, дочечкой для записи и клочком пергамента.

— Я не думаю, что твоя Книга займет больше места, Иешуа. — Он белозубо улыбнулся и показал ему четки из пальцев Чтецов.

— Если твой рецепт понравится моим поварам — так и быть. Я добавлю твой палец к этим четкам — Ешуа молчал. Молох стоял за спиной Ешуа, закрывая ему пути к отступлению, но меч так не достал. Предупреждения о том, что Ешуа просто отрубит ему руки, если тот решит с ним драться — он хорошо запомнил.

Флавий удобней устроился на троне. Тяжко вздохнул.

— Говори, Ешуа. Ешуа наклонил голову и стал говорить глуховатым ясным голосом.

— Вначале было слово.

— И бысть свет

— И бысть тьма

— И родился человек, и стал выбирать — где ему лучше.

Он замолчал.

— Все? — Разочарованно спросил Флавий? А где про то, как собирать букеты, или вязать красивые бантики для котов? Я не слышал.

— Простите, господин — Раздалось за спиной Илая.

— Что не так?! — Вскочил Флавий.

Писец покорно опустил голову.

— У нас нет столько пергамента, чернил и писцов для того, чтобы записать все, что сказал Иешуа.

— Как так? — Опешил Флавий. Молох звонко рассмеялся.

— Иешуа рассказал все книги, которые будут написаны на несколько тысяч лет вперед.

— Ты так и не понял, Флавий. — Молох, едва подавил смех.

— Иешуа пришел к тебе не для того, чтобы рассказать свою Книгу.

— А зачем? — Флавий бросил четки на трон.

— Ему нужно свое царство. — Ешуа вытащил мечи из-за спины и бросил их в пыль. Молох пристально посмотрел Илаю в глаза.

— Иешуа нужен Молох для того, чтобы построить его царство, там, где тьма. — Молох посмотрел на ухоженные ногти, оставшись ими вполне довольным — продолжил.

— Под землей, и меня свое Царство вполне устраивает.

— Ему нужен ты, для того чтобы строить Царство здесь — на Земле.

— А сам он построит себе Царство на небе, там где — Свет.

— А-а-а…. Зачем Иешуа мое Царство, если у него будет свое? — Флавий недоуменно крутил головой.

Молох приобнял царя за плечи.

— Царство не корона, Флавий. — Он подмигнул Иешуа.

— Мой друг-враг действительно принес тебе книгу Царств.

— Только, ты будет меня бояться, и поэтому мое царство будет процветать.

— В царство Иешуа ты будешь верить — поэтому оно обрастет храмами, ему будут поклоняться твои подданные и нести дары.

— А, я? — Совсем растерянно проговорил Флавий.

— А вот ты… Ты будешь выбирать — где тебе лучше — Проговорили одновременно Иешуа и Молох.

# # #

Прошло больше двух тысяч лет

Молох давно построил свое Царство, и оно стало могучим, и победить его было нельзя.

Иешуа тоже построил свое Царство и ему несли дары и преклонялись.

А Флавий не закончил свое Царство до сих пор, потому, что так и не решил где ему лучше…

1* «В начале, было слово, и бысть свет, и бысть тьма…» — первая строка Ветхого Завета.

2* Иешуа — Одно из имен Иисуса

3* Молох — Одно из имен Дьявола

4* Флавий — Первый царь Византии, с которой началось распространение христианства (православия в то числе) как государствообразующей веры

Продавец мыльных пузырей

Он был еще не стар. Лет пятидесяти. С красивой седой бородой и темными почти черными волосами.

Иногда так бывает у мужчин, и женщины, почему то считают это даже вполне красивым.

Он всегда одевался в длинное темное пальто с серебряными пуговицами и не носил головных уборов. Ни в снег, ни в дождь, ни днем, ни вечером.

Всегда одинаковый. Всегда с большими и немного грустными глазами.

Он называл себя Петром Ивановичем, и никто не знал ни его фамилии, ни того, откуда он и есть ли у него семья.

Это было никому неинтересно, и ни для кого неважно.

У Петра Ивановича был, наверное, самый замечательный бизнес на планете.

Он умел выдувать цветные мыльные пузыри, и они шли нарасхват.

Никто из покупателей даже не спрашивал — сколько они стоят и каждый отдавал за них все, что имел.

— Вам какой?

— Ах, мне розовый, пожалуйста! Там должны быть кудрявые собачки, добрые полисмены, и на то, что я пересекаю сплошную двойную, не должны отбирать права.

— Да, пожалуйста. — Петр Иванович брал, какую-то склянку.

Смешивал составы мыла и аккуратно через соломинку выдувал нужный пузырь.

Покупатель с радостью отдавал деньги, просовывал голову в этот шар и шел дальше, весело насвистывая, розовую мелодию.

Петр Иванович в такие моменты добрел и иногда улыбался.

Ведь ему казалось, что так он делает мир лучше.

— Вам какой?

— А мне с танками и пушками! — Почти кричал какой-то мальчик, засовывая Петру Ивановичу купюры сразу в карман. — И чтобы я никогда не проигрывал! Тры-ты-ты-ты! — Имитировал он стрельбу из реального автомата.

Петр Иванович послушно надувал красный с прожилками пузырь и надевал мальчику на голову. Тот убегал, радостно строча из автомата и пуская торпеды.

— Ну, вот еще одному стало хорошо и весело — Бормотал Петр Иванович и продолжал подыскивать новые, самые разные порошки для своих растворов.

— А мне, пожалуйста, пузырь с балами и офицерами в золотом шитье. — Подходила к окну зрелая женщина. — И пусть я там всегда буду молодой и красивой.

— Есть и такие пузыри. — Бормотал Петр Иванович. Мешал порошок за порошком и снова выдувал пузырь. Получал деньги, надевал его на голову женщине и та, танцуя с невидимым партнером польку — бабочку убегала прочь