– Что, если у меня плохо получается быть другим человеком?

– Ребекка изменилась за последние три месяца. Она выглядела иначе, по-другому стала одеваться, добивалась того, чего хотела. Она позволила Тее вернуться.

– Что, если вселенная говорит мне, что я не смогу двигаться дальше? Никогда. – Челюсть Ребекки задрожала. – Может быть, я ужасный человек, раз хочу этого.

Я понимала, что встреча с Иви ранит ее. Я понимала, что это всколыхнет прошлое, так же как это было с Джеймсоном, с Грэйсоном. Но Ребекку словно ударили ножом в сердце.

– Ты не ужасный человек, – произнесла я, неуверенная в том, что смогу заставить ее поверить в это. – Ты рассказала Тее об Иви?

Ребекка встала и вонзила сбитый носок своего армейского вида ботинка в землю.

– Зачем?

– Бекс.

– Не смотри на меня так, Эйвери.

Ей было больно. И эта боль не прекратится в ближайшее время.

– Что я могу для тебя сделать? – спросила я.

– Ничего, – ответила Ребекка, и я услышала надлом в ее голосе. – Потому что сейчас мне нужно уйти и понять, как рассказать маме, что у нее есть внучка, которая выглядит точь-в-точь как ее дочь, которую она бы оставила в живых, если бы вселенная дала ей выбор между мной и Эмили.

Ребекка была здесь. Она была жива. Она была хорошей дочерью. Но ее мать все еще могла смотреть прямо на нее и, всхлипывая, говорить, что все ее дети умерли.

– Ты хочешь, чтобы я была рядом с тобой во время разговора с твоей мамой? – спросила я.

Ребекка покачала головой, непослушные кончики ее волос разлетались от сквозняка.

– Теперь я лучше понимаю, чего хочу, Эйвери. – Она выпрямилась, словно невидимая стальная линия вытянулась вдоль ее позвоночника. – Но не могу просить тебя о таком.

Глава 18

После того как Ребекка ушла, я на некоторое время осталась в туннелях, погрузившись в раздумья, затем вернулась в Дом Хоторнов и поднялась по потайной лестнице в Большую залу. И сделала оттуда звонок.

– Чему я обязана этой довольно сомнительной честью? – Тея Каллигарис в совершенстве овладела искусством словесной ухмылки.

– И тебе привет, Тея.

– Дай угадаю, – дерзко сказала она. – Ты отчаянно нуждаешься в помощи стилиста? Или, может, у одного из Хоторнов нервный срыв? – Я не ответила, и она уточнила: – Не у одного?

Год назад я и представить не могла, что мы можем быть кем-то, даже отдаленно напоминающими друзей, но мы выросли, обе переросли тех себя – более или менее.

– Мне нужно кое-что тебе рассказать.

– Ладно, – манерно ответила Тея, – но я не могу потратить на разговор с тобой весь день. На случай, если ты забыла, мое время очень ценное. – За лето Тея стала популярной. Где-то между Сен-Бартом и Мальдивами она стала Инфлюенсером с большой буквы. Затем она вернулась к Ребекке.

Неважно, сколько времени потребуется, сказала мне однажды Тея. Я всегда буду выбирать ее.

Я рассказала ей обо всем.

– Когда ты говоришь, что эта девушка выглядит точь-в-точь как…

– Я имею в виду точь-в-точь, – повторила я.

– И Ребекка…

Ребекка убьет меня за это.

– Они только что встретились. Иви хочет поговорить с мамой Бекс.

На целых три секунды Тея погрузилась в нехарактерное для нее молчание.

– Ну вы наворотили, это слишком даже по стандартам Хоторна.

– Ты в порядке? – спросила я. Эмили была лучшей подругой Теи.

– Я не из ранимых, – возразила Тея. – Это противоречит моему стервозному образу. – Она на мгновение замолчала. – Бекс не хотела, чтобы ты рассказывала мне это, верно?

– Точно не хотела.

Я практически увидела, как Тея отмахивается от этого – или пытается это сделать.

– Просто из любопытства, – беспечно сказала она, – у скольких Хоторнов прямо сейчас нервный срыв?

– Тея.

– Это называется «злорадство», Эйвери. Хотя на самом деле людям следовало бы придумать слово, которое более точно отражает эмоцию получения жалкого удовлетворения от осознания того, что у самых высокомерных ублюдков в мире тоже есть чувства. – Тея не была такой холодной, какой ей нравилось притворяться, но я знала, что лучше не указывать ей на это, когда дело касалось Хоторнов.

– Ты позвонишь Ребекке? – вместо этого спросила я.

– И позволить ей проигнорировать мой звонок? – раздраженно ответила Тея. Через мгновение: – Конечно я позвоню. – Однажды она отпустила Ребекку, но она не собирается делать это снова. – А теперь, если это все, то у меня есть империя, которую нужно построить, и девушка, которую нужно поймать.

– Тея, позаботься о ней, – попросила я.

– Конечно.

Глава 19

Когда я закончила говорить с Теей, в поле моего зрения появился Орен, который, видимо, ждал этого, и я заставила себя сосредоточиться.

– Что-то нашли? – спросила я его.

– Мне не удалось отследить курьерскую службу, но команда, которую я отправил на место, где Тоби должен был встретиться с Иви, доложила обстановку.

Воспоминание о двух словах зазвенело в моей голове: звук выстрелов.

– Вы выяснили, кто звонил в службу спасения? – спросила я, пытаясь сохранять спокойствие, как человек, висящий над сорокафутовым обрывом, держится за все, до чего может дотянуться.

– Звонок был совершен с соседнего склада. Мои люди нашли владельца. Он не знает, кто звонил, но у него было кое-что, что предназначалось нам.

Кое-что. То, как сказал это Орен, заставило мой желудок будто налиться свинцом.

– Что именно?

– Еще один конверт. – Орен подождал, пока я осознаю сказанное, и затем продолжил: – Курьер доставил его прошлой ночью, узнать отправителя невозможно. Владельцу склада заплатили наличными, чтобы он отдал конверт тому, кто придет с вопросом о звонке в девять-один-один. Деньги прилагались к конверту, поэтому по ним тоже никого не найти. – Орен протянул мне конверт. – Прежде чем вы откроете его…

Я вырвала конверт из его рук. Внутри была фотография Тоби с опухшим лицом, покрытым синяками, в руках он держал вчерашнюю газету. Доказательство, что он жив. Я сглотнула и перевернула фотографию. На обороте не было никаких подписей. В конверте также больше ничего не было.

Вчера он был жив.

– Никакого требования выкупа? – выдавила я.

– Нет.

Я вновь посмотрела на синяки на лице Тоби.

– Вы сможете найти что-нибудь о семье Дэвида Голдинга? – спросила я, пытаясь взять себя в руки.

– В настоящее время он за границей, – ответил Орен. – И в их финансовых отчетах все чисто.

– Что теперь? – произнесла я. – Мы знаем, где находятся Эли и Мелли? Что насчет Рики? Константин Каллигарис все еще в Греции? – Мне стало плохо от того, как безумно это звучало, и от того, как мой