— Ладно, — сказал я. — Могу повторить: стоял в коридоре, слышал грохот, видел, как из класса выскочил Севка…

— Предположим, мы тебе верим…

— Спасибо! — Я согнулся пополам.

— Не кривляйся, — сказал Игорь. — Нас интересует не только сегодняшний случай. Отчитайся, как ты выполняешь порученное тебе пионерское поручение…

«Порученное поручение, — думал я. — Не человек — тоска дремучая».

— А… А потом мы поговорим о тебе самом, о твоём поведении.

— Даже так? — сказал я.

— А ты как думал?

— Пожалуйста, — сказал я. — Давай поговорим обо мне. Только прежде покончим на счёт Севки. Так вот. С Севкой больше возиться не буду. Можете мне закатить выговор. Два. Три. Хоть десять…

— Минутку, минутку, — перебила меня Анна Ивановна. — Мне кажется, ты, Горохов, напрасно горячишься. Нельзя сказать, чтобы у тебя не было никаких результатов.

— Например? — спросил я.

— Письменные домашние задания Мымриков уже самостоятельно готовит? Готовит!

Я поглядел в окошко. Там было темным-темно. И голуби давно спали по чердакам и голубятням.

— Так ведь, Горохов?

— Нет, — сказал я, — не готовит Севка самостоятельно домашние задания. Ни устные, ни письменные…

— То есть? — спросила Анна Ивановна. — Не понимаю.

— Чего ж тут непонятного, — сказал я. — Списывает каждый раз…

Сначала мне никто не поверил. Даже Игорь сказал:

— Оставь свои неуместные шутки! Ты находишься на сборе совета отряда, а не на вечере самодеятельности.

Должно быть, у меня было не очень-то весёлое лицо. Потому что Игорь уставился на меня и его физиономия стала вытягиваться.

— П-постой! — Игорь, когда волновался, начинал заикаться. — Т-ты серьёзно?

Я пожал плечами.

Члены совета отряда застыли, как деревянные. И только моргали глазами.

— Это уже нечто новое, — сказала Анна Ивановна и с последней парты пересела на первую в соседнем от меня ряду. — У кого же он списывает, если не секрет?

Я молча смотрел в окошко.

— У тебя?

Я кивнул головой.

— Мамочка, что делается… что делается… — испуганно забормотала Надя Лазаренко.

— Расскажи поподробнее, — сказала Анна Ивановна.

— А чего рассказывать? — спросил я.

И рассказал всё. От начала до конца.

— Веди сбор, Булавин, — сказала Анна Ивановна, когда я кончил своё повествование.

— К-кто хочет в-высказаться? — спросил Игорь.

— Я хочу! — встал Алик Камлеев.

Алик в своей школе был председателем совета отряда. И, видно, очень хотел, чтобы его выбрали и у нас. А его не выбрали. Просто потому, что плохо знали. И теперь он из кожи лез, чтобы доказать, какой он сознательный и принципиальный.

— Я считаю, — сказал Алик, — Горохова следует исключить из пионеров. Снять перед строем дружины галстук. Я считаю, не честно…

Но тут его перебила Надя Лазаренко. Она покраснела и сказала:

— Я считаю, не честно сводить на совете отряда личные счёты! Вот что я считаю!

После Надькиных слов покраснели сразу трое: Алик, Ира Зимина и я.

— Какие тут могут быть личные счёты? — сказал Алик и покраснел ещё больше. — А в общем, могу и сесть…

Алик говорил неправду. Личные счёты у нас были.

Однажды он здоровенными буквами написал на доске:

ИРА З. + КОСТЯ Г. = Л.

Все, понятно, сразу догадались, о каких Ире З. и Косте Г. идёт речь. И чему всё это равняется.

После дурацкой надписи на доске я старался даже не смотреть на Зимину. Я думал, Алик вообще против дружбы мальчишек с девчонками. А потом увидел, что он просто-напросто сам хочет дружить с Зиминой. И тогда на той же классной доске я ещё более здоровыми буквами вывел:

ИРА З. + АЛИК К. =

Мне не хотелось, чтобы это равнялось букве «Л» и потому после двух чёрточек нарисовал большой кукиш.

Весь класс покатывался, когда увидел моё сочинение. А Алик возненавидел меня лютой ненавистью.

Алик не успел сесть, как слово попросила наша староста Муравьёва. Она скосила глаза на Анну Ивановну и сказала:

— Какие тут могут быть личные счёты? Я принципиально считаю, Горохова надо строго наказать. Надо…

И пошла.

Когда Муравьёва кончила, Игорь спросил:

— Какие будут предложения?

— Подожди, — Ира Зимина отодвинула стул, — я тоже хочу сказать.

— П-пожалуйста! — сказал Игорь. — К-кто т-тебе запрещает?

— По-моему, — сказала Зимина, — мы сами виноваты. И ты тоже, Булавин.

— И-инт-тересно! — сказал Игорь.

— А разве нет? Что получилось? Спихнули Мымрикова на одного человека и успокоились.

— Надорвался, бедненький, — сказал Алик. — От одного поручения.

— Что-то ты сам за это поручение не взялся, — сказала Ира. — Тебе предлагали.

— У меня нагрузок хватает, — сказал Алик.

— Зимина, — сказал Игорь, — ты отвлекаешься. Мы обсуждаем сегодня Горохова, а не Камлеева. А это факт — Горохов не помог Мымрикову, а наоборот…

Я разозлился.

— А почему вообще я должен ему помогать? Почему мне никто не помогает? И почему мы должны цацкаться с лодырем? Не хочет учиться? Не надо. Его дело!

— Во-первых, — сказал Игорь, — истории известны случаи, когда из ленивых людей и даже хулиганов получались выдающиеся личности…

— Что-то я не слышал про такие случаи, — сказал я.

— Я не подготовился по этому вопросу. А завтра, если хочешь, приведу тебе конкретные примеры. Во-вторых, возможно, Зимина, кое в чём права. Но разве сейчас мы тебе не помогаем?

Я промычал что-то нечленораздельное.

— Мне кажется, — сказала Ира, — Горохов многое понял. Иначе бы он нам ничего не рассказал. Я уверена, и с Мымриковым у него тоже всё получится. Горохов последнее время сильно изменился…

— Ещё бы!.. — сказал Алик.

— Напрасно так ехидно улыбаешься! — Ира повернулась к Алику. — Ошибаться каждый может. А вообще, Горохов, по-моему, хороший ученик, хороший пионер и хороший товарищ!

— Вот это да-а! — пропел Алик.

Ира сверкнула сердитыми глазами на Алика:

— Я б тебе сказала, кто ты такой!

— Зимина, — укоризненно сказал Игорь. — Сколько раз надо предупреждать, сегодня мы обсуждаем Горохова. Анна Ивановна, может, вы выступите? Или вы, Нина Николаевна?

Анна Ивановна и Нина Николаевна, конечно, выступили. От меня летели пух и перья. Никогда мне ещё так здорово не доставалось. Я сидел, уткнувшись носом в парту, и старался ни на кого не глядеть.

Под конец Анна Ивановна сказала:

— А в отношении Мымрикова пусть Горохов решает сам. Справится — пусть берётся. Не справится — пусть сразу откажется.

— Ну, Горохов, — сказал Игорь. — Справишься с Мымриковым? Мы тебя, конечно, поддержим.

Перед началом совета отряда я твёрдо решил: с Севкой возиться ни за что больше не буду.

Но так, наверно, часто получается: сначала человек думает одно, а потом другое.

Теперь, после выступления Иры, я не с Севкой, с бенгальским тигром