не показывался из школы. Но теперь, когда тот тайком пошел на свидание с шейхом, задумался и решил проверить, чем же был занят полдня представитель Наркомпроса. Так в руки к Пронину попала столь тщательно скрываемая Талибджаном Абиди докладная записка...

Хашар закончился, когда солнце уже клонилось к закату. Хаджикентцы, оживленно переговариваясь, стали расходиться по домам. Салима, Умриниса, Кадыр-ака и Масуд вернулись в школу. Убедившись, что караванщик все еще в чайхане и к нему присоединились его приспешники: щеголь Халим, Кутбиддин и Таджиддин, Пронин попросил Батырова проследить за караванщиком и никого не выпускать ни из его дома, ни с мельницы, а сам поспешил в участковое отделение милиции.

У входа в отделение он встретился с Масудом, и они вместе прошли в кабинет Батырова.

Пронин плотно прикрыл за собой дверь и зажег лампу.

— Думаешь, Шерходжа на мельнице? — отрывисто спросил Масуд.

— Да.

Пронин шагнул к письменному столу и стал рисовать на листе чистой бумаги план расположения мельницы.

— Вот мельница. Здесь его дом. Слева дорога к полям. Тело Абиджана нашли здесь, возле речки. Больше здесь ничего нет. Пустошь. Зато справа, там, где проходит мельничный желоб, вот этот холм. Раньше его здесь не было. Понимаешь? Не было, а теперь есть. Под холмом наверняка землянка, о которой знают только двое: караванщик Кабил и его дочь Замира. Мать неспроста жалуется, что дочь исчезает без спроса. Замира в землянку наведывается то и дело. Догадываешься зачем? Шерходжа здесь прячется. Замира и мать его Фатиму-биби сюда тайком приводила, на свидание с сыном. Поинтересуйся у Айпулат, виделась ли она в этот день с Фатимой-биби, скажет, что не виделась. И не мудрено: мать с сыном почти сутки в землянке пробыла. Зачем, спрашиваете? Ответ может быть только один: прощаться приходила. Шерходжа в дальнюю дорогу собрался. Возможно, один, а скорее всего с Замирой. Неспроста она мечется в последнее время.

Пронин поднял голову от рисунка, сверкнул на Масуда пронзительно голубыми глазами.

— Операцию «Мельница» надо начинать немедленно!

— Правильно! — Масуд прошелся по комнате, нервно потирая ладони. — А ты молодец, все по косточкам разобрал. Нельзя ни минуты терять. Шерходжа перед побегом может еще кое с кем счеты свести.

— С кем, например? — насторожился Пронин.

— За двоих опасаюсь, — Масуд помолчал, пощипывая сросшиеся брови. — За Исака-аксакала. То, что не сумел сделать Нормат, может сделать Шерходжа. Ну и за Дильдор еще. Шерходжа ей пригрозил как-то: «Учиться пойдешь, — считай, спета твоя песенка». А он не из тех, кто слова на ветер бросает.

— «Люблю! Люблю! Люблю!» — подразнивая и явно подражая его голосу, произнес Пронин и, не выдержав, громко расхохотался. Однако смех смолк так же внезапно, как возник. Пронин снял трубку с подвешенного на стене аппарата и стал вызывать Газалкент. Не оборачиваясь, бросил через плечо отрывисто: — Беги в правление. Исака-аксакала предупреди. Потом в школу. Пусть Кадыр-ака к Дильдор идет. Да быстрее ты! Через пять минут начнем операцию.

Масуд выбежал из комнаты. Связавшись с Газалкентом, Пронин назвал номер Алимардана Саттарова. Услышав в трубке хрипловатый голос начальника районного отдела ГПУ, коротко сообщил о плане операции «Мельница» и попросил Саттарова как можно скорее выехать с оперативной группой в Хаджикент. Саттаров ответил, что сейчас же выезжает на лошадях с двумя оперативниками и посоветовал, если можно, до их прибытия операцию не начинать.

Пронин едва успел повесить трубку, как в кабинет вошел запыхавшийся Масуд. Исака-аксакала в правлении не оказалось, он ушел домой, поэтому Кадыр-ака отправился за ним, а к Дильдор пошли Салима и Умриниса.

— Опергруппа выехала из Газалкента. — Пронин потуже затянул ремень с кобурой. — Саттаров не советует начинать до его приезда.

— Значит, ты, я, Батыров.

— Невозможно! — В голосе Масуда зазвенели металлические нотки. — Патронов достаточно?

— Хватит.

— Их тоже трое. Шерходжа, караванщик Кабил, Замира. Прихлебателей этих — щеголя Халима, Таджиддина, Кутбиддина — можно не считать. Вряд ли в открытую полезут.

Пронин задумчиво потер щеку.

— Говоришь, большой узел был? Ну тот, который Шерходжа у матери из сундука забрал. А что, если это ручной пулемет?

— Вполне возможно, — насторожился Масуд. — Может, дежурного милиционера с собой взять?

— Нет! — решительно отверг Пронин. — Шерходжа может попытаться освободить Нормата.

— Тоже верно.

— Тронулись!

Погасив свет, они один за другим вышли из комнаты. Проходя мимо дежурного, Пронин окликнул его. Милиционер — медлительный с пышными усами мужчина — поднялся со стула.

— Сегодня будьте особенно внимательны, — предупредил Пронин. Милиционер молча кивнул.

На сури возле чайханы, там, где еще недавно сидел Кабил-караванщик, они увидели Батырова. Пронин удивленно присвистнул.

— Кабил со своими приятелями на мельницу отправился, — сообщил Батыров.

— А оттуда никто не выходил?

— Какая-то женщина в парандже. — Батыров махнул рукой в направлении сельсовета. — Туда пошла.

— Эх! — досадливо выдохнул Пронин. — Говорил же я вам, чтобы никого с мельницы не выпускали.

— Так ведь женщина... — смутился Батыров, вытирая со лба холодную испарину.

— Оружие в порядке? — перебил его Пронин.

— Да, конечно, — Батыров остро переживал свою оплошность. — Та женщина...

— Вполне возможно окажется Шерходжой, — подтвердил его догадку Масуд и взглянул на Пронина, ожидая указаний.

— Останетесь здесь! — жестко приказал Пронин Батырову. — Вон в том тальнике спрячетесь. Задерживайте всякого, кто попытается войти на мельницу или выйдет оттуда. Мужчина, женщина, в парандже, без паранджи — задерживайте.

— Понятно, — голос Батырова дрожал от досады. По тому, как он решительно зашагал к кустам, можно было заключить, что теперь-то уж он наверняка никого не упустит.

Пронин с Масудом, держа наготове оружие, стали спускаться по тропинке слева от мельницы. Здесь, возле поляны, был найден тогда труп Абиджана.

Обогнув мельницу низом, они перебрались по дощатому мосту через арык, прошли вдоль стены усадьбы и попытались открыть ворота. Створки ворот были заложены чем-то изнутри. Убедившись, что открыть их не удастся, чекисты перемахнули во двор через глинобитную стену.

Огромный пес, рыча, бросился на Пронина. Масуд успел перехватить его в прыжке. Зубы зверя сомкнулись на дуле нагана. Масуд нажал на спусковой крючок. Приглушенно погремел выстрел, и безжизненная туша глухо ударилась оземь.

Они вбежали во двор и, тяжело переводя дыхание, приблизились к освещенному изнутри окну. Посреди комнаты за низеньким столиком сидели караванщик Кабил и его приспешники: неразлучная троица. По-видимому, они