на окружающих. Вот она — цокает синими туфельками на маленьком каблучке по асфальту, на ней джинсы и оранжевая блузка. На шее — золотой кулончик на цепочке, кончики причесанных, свободно лежащих волос старательно подкручены. Нарядилась Катюшка! Это из-за меня чтоли? Ой как приятно!

— Тебе очень идет! — Сразу же заявил я, поднимаясь ей навстречу.

— Спасибо! — Улыбнулась переставшая быть похожей на красивую пионерку (теперь просто красивая) девушка.

А я? А я одет как подавляющее большинство и ничуть из-за этого не комплексую. Джинсы у нас нынче атрибут статуса, а значит у нас тут советская «принцесса» из хорошей семьи.

— Мороженого хочешь? — Спросил я.

Катя стесняться не стала:

— В кафе!

И смотрит на меня так испытующе.

— Пошли! — Пожал плечами платежеспособный я, и мы пошли.

— А кто у тебя родители? — Спросил я.

— Я думала ты у своей мамы спросишь, — Хихикнула она: — У меня папа — директор их фабрики!

Ни*уя себе!

— А мама — в архиве работает, — Добавила она должность поскромнее и приняла жутко таинственный вид — давай, мол, спрашивай!

Я и спросил таинственным шепотом:

— В архивах КГБ?

— В архивах Министерства рыбного хозяйства СССР! — Таким же шепотом ответила Катя.

Посмеялись.

— А братья-сестры? — Продолжил я изучать спутницу.

— Старший брат в МГИМО учится! — Гордо поведала она.

Вполне элитненько!

— А ты кем хочешь стать?

— По партийной линии пойду! — Заявила она: — Через Комсомол! — Немного покраснев, призналась: — Я людям помогать хочу.

Какая хорошая девочка тут у нас!

— Это — благая цель, — Одобрил я.

— А ты писателем будешь? — Спросила она в ответ.

— Если повезет. Но в партию тоже вступить хочу — чувствую в себе силы послужить на благо Родины.

Спутница посмотрела на меня с уважением.

Святые, беззаботные времена!

Продолжив трепаться о пустяках, доехали до целевой станции. Красота начиналась сразу по выходу из вагона и только усилилась, когда мы выбрались на поверхность. Натурально дух захватывает — я и не представлял, что в эти времена здесь вот так.

— Точно! Ты же здесь первый раз! — Прокомментировала Катя мою восторженную мордаху, решительно кивнула и взяла за руку: — Тогда иди за мной — я знаю здесь все интересное!

— Прямо все? — Спросил я, глазея на триумфальную арку главного входа.

— А что нам, овечек смотреть? — Поморщилась она.

— А я бы посмотрел — они же потешные, — Расстроило меня такое отношение.

— Животных нужно смотреть в зоопарке! — Нашла она отмазку: — А мы пойдем сразу к реактору!

— К реактору?!

— К реактору! — Радостно кивнула она: — Вот, видишь? «Павильон № 62, охрана природы».

Надо будет потом сюда с кем-то другим прийти, посмотреть остальное — под рассказ Кати о прелестях мирного атома мы пропустили чудовищно много интересного.

Офигеть — сюда реально запихнули реактор! Вода в бассейне — охлаждает и защищает от радиации — светилась радиоактивным голубым светом. Интересно, если я сюда нырну, советская радиация дарует мне сверхспособности? Очень хороший экспонат, конечно. С другой стороны — вот так и расслабляет: сначала светящаяся водичка на ВДНХ, потом — эксперименты на работающей ЧАЭС. Ладно, второго уже никогда не случится, так что пофиг.

— Понравилось? — Запросила обратную связь Катя по пути к кафе-мороженому, куда придется стоять очередь — много здесь гуляющих.

— Эпично! — Честно ответил я.

— Это от «эпос»? — Уточнила она.

— Да!

— «Эпично»! — Попробовала она обновку в лексиконе на вкус: — Я запомню! — Решила впитать навсегда.

Три рубля в минус, но не жалко — мороженое и коктейли очуметь какие вкусные.

— Пошли в «Космос и машиностроение»! — Предложила Катя.

— Пошли! — Охотно согласился я.

В будущем вот этот скафандр Гагарина кто-то впарит американскому богачу через аукцион «Сотбис», а саму ВДНХ 90-е полностью испортят. А еще тут однажды проведут рейв под названием «Гагарин-пати». ВДНХ потом отреставрируют, но статуи у фонтана Дружбы Народов золотыми уже не будут. А нет, будут! И 90-е совсем другими станут! Ух, держись народ, веселые времена наступят совсем скоро! В исторической перспективе скоро, само собой.

Посмотрели и космос, и машиностроение — тоже прикольно! Вот, казалось бы, что сложнее: ракета или жвачка? Однако в ракеты СССР может, а в жвачку — нет. Парадокс! Надо будет поспрашивать важных партийных шишек почему так, когда стану важным и им придется отвечать нормально — просто интересно как будут выкручиваться.

Сходили посмотрели на золотой колос. Красота! Семя сильно! Урожай богат!

— А ты знала, что ВДНХ — главное оккультное место Москвы? — Тихонько спросил я так и таскающую меня за руку Катю — любит верховодить, похоже — когда мы проходили мимо щита с планом выставки.

— Почему? — В глазках мелькнуло любопытство.

— Смотри! — Подтащил ее к плану: — Вот тут — в центре, Солнце.

— Допустим! — Кивнула она.

— А павильонов изначально архитектором Олтаржевским планировалось девять! — Со значением посмотрел на девушку.

— Как планет! — Ахнула она.

— Правильно! — Обрадовался я: — А само расположение всего, хоть и немного передвинули, но все еще… — Провел рукой по плану как надо.

— Это же крест! — Прикрыла рот ладошками шокированная образцовая пионерка Катя.

— Тсс! — Одернул я ее: — Это — совершенно секретно!

— А ты откуда знаешь? — Подозрительно прищурилась она.

— Это — тоже секретно! — Ловко отмазался я и потянул ее от щита, продолжая забалтывать: — Ты что думаешь, битва с силами мирового империализма происходит только на материальном плане бытия? Как бы не так! У них хватает злых колдунов и индейских шаманов, которые…

— Это поэтому ты такую книгу написал? — Завороженно перебила Катя: — Это — послание?

— Да! — Кивнул я: — Народ должен знать правду!

— А почему нам ничего по телевизору про это не говорят? — Спросила она.

— А чтобы не волновались лишний раз, — Беззаботно пожал я плечами: — Кому надо — тот знает, а кому не надо… — Развел руками: — Все равно мы надежно защищены.

— ВДНХ? — Уточнила Катя и ковырнула туфелькой асфальт с таким вниманием, будто надеялась откопать минимум лепрекона.

— ВДНХ! — Веско кивнул я: — От ГДР и до Урала его хватает.

— А дальше?

— А дальше — особо секретный отдел КГБ из шаманов малых народов Севера. Ух могущественные — даже Тибетские монахи против них жалкие деревенские ведуньи!

— И все-таки, откуда ты все это знаешь? — Почуяла она неладное: — Ты же другой Андропов, не тот!

— Не тот! — Подтвердил я: — А я и не знаю, я — шучу!

Катя похлопала глазками, залилась краской, припечатала меня:

— Дурак!

И, вырвав свою руку, сжала ладошки в кулачки и быстро пошла к выходу.

Догоняем!

— Неуд тебе за противодействие мракобесию, Солнцева! — Строго заявил я ей в затылок, пристроившись