эээ, я только что вышел из метро… Ватерлоо. П-проблемы?

— Как скоро доберетесь до больницы?

— Через четыре или пять минут…

— Бегите. Через шестьдесят секунд будет команда, — звонок завершился.

Фрейзер снова уставился на телефон, его мутило. Затем он сильнее сжал ручку своего кожаного портфеля и побежал.

Администратор больницы не был быстрым. Его ноги и руки были тонкими, а костюм развевался на бегу. К тому времени, как перед ним предстал огромный стеклянный фасад больницы, его редеющие рыжие волосы промокли от пота. Он остановился, хрипя, в десяти метрах от входа. За исключением черной «Audi 6», припаркованной на обочине, с мигающими аварийными огнями, все было как обычно. Он узнал одного из консультантов, вошедших в здание, когда из него вышли двое уборщиков, выглядевших усталыми после ранней утренней смены. Только когда он вошел в здание и посмотрел в сторону стойки регистрации, он заметил что-то иное. С администратором разговаривали двое мужчин, которых он не знал. Когда он вошел, женщина за стойкой сразу указала в его сторону. Двое мужчин оглянулись; еще двое появились как будто из ниоткуда по обе стороны от него.

— Фрейзер Уиллис? — спросил один из них. У него были коротко остриженные волосы и нос, который выглядел так, будто его ломали как минимум пару раз.

— Верно…

— Вам необходимо немедленно начать аварийную процедуру 3A.

Фрейзер на мгновение запаниковал. Что такое аварийная процедура 3А? Но прежде, чем он успел сказать что-нибудь еще, мужчина проводил его к остальным у стойки регистрации, разговаривая быстро, но под нос, так что никто, кроме Фрейзера, не мог слышать:

— У нас есть достоверные сведения о взрывном устройстве где-то на территории…

— Бомба? — почти крикнул Фрейзер. От сурового взгляда мужчины он понизил голос. — Бомба?

— Мы должны эвакуировать больницу как можно быстрее и тише. У нас есть машины скорой помощи, но мы не можем рисковать, показывая их слишком рано. Тот, кто оставил бомбу, может наблюдать за зданием и взорвать ее, если увидит что-нибудь подозрительное.

Фрейзер хотел бежать. Он оглянулся на выход, но крепкая хватка мужчины дала понять, что его место внутри больницы.

Теперь они были у стойки регистрации. Другой из четырех мужчин — он был в кожаной куртке и, как заметил Фрейзер, с потайным наушником в правом ухе — сменил его.

— Сколько у вас сейчас пациентов?

— Сто тридцать восемь, — автоматически ответил Фрейзер.

— Сколько могут ходить?

— Около… половины, — пробормотал он. — Остальные прикованы к постели… очень больные дети… нам нужно будет переместить их кровати в лифты и…

— Работайте сверху вниз, — прервал его человек в кожаной куртке. — Если устройство сработает, лифты отключатся. Я хочу, чтобы все пациенты собрались здесь, в приемной, прежде чем на улице станет шумно…

— Постойте, — сказал Фрейзер. — Так бомба может сработать, пока все еще внутри? — он в панике развернулся, увидел, что еще четыре офицера в простой одежде направляли прибывающих работников больницы к другим выходам. — Это… может всех убить.

Офицер хмуро посмотрел на него.

— Тогда лучше начинать, верно?

07:35

Джессика МакГрегор так устала, что ее тело болело.

Медсестры были любезны и выделили ей кровать в комнате, примыкающей к изолятору, где ее маленькая девочка Руби провела последние сорок восемь часов. Бедная Руби. Ей было всего восемь, но ей уже пришлось так страдать. Год лечения болезни был долгим и мучительным. Она потеряла волосы, до боли похудела и редко проживала день без рвоты. На ее лице всегда была улыбка, но ее мать видела сквозь это. Она знала, что это было для пользы окружающих. Когда Руби спала, улыбка исчезала, и именно ночью ее мать глядела на нее. Именно тогда она видела настоящую Руби. Ей было плохо. Она цеплялась за жизнь.

Джессика вздрогнула. Двое мужчин вошли в комнату, и они будто спорили. Одним из них был доктор Хан, добрый индиец, который заботился о Руби. Другой был крупный широкоплечий мужчина в кожаной куртке.

— Боюсь, — говорил доктор Хан, — этого ребенка категорически нельзя трогать. Ни при каких обстоятельствах я этого не допущу. Она очень слаба и очень восприимчива к инфекциям.

Джессика оцепенела и смотрела на них.

— Что случилось? — выдохнула она.

Ни один из мужчин не ответил ей.

— Доктор Хан, — сказал новичок, — устройство может сработать в любой момент…

— Устройство? — выдохнула Джессика. — Какое устройство?

— Насколько вы в этом уверены?

Мужчина не смог ответить.

— Если мы переместим Руби сейчас, вполне вероятно, что она не выживет. Медицина — это баланс риска, офицер. Руби не может покинуть изолятор, если на ней нет защитного костюма, — он подошел к двери, ведущей в камеру, и встал перед ней. — Я останусь со своим пациентом.

Джессика встала.

— Что… происходит? — потребовала она ответа.

Двое мужчин впервые посмотрели на нее.

— Эвакуация, — сказал мужчина в кожаной куртке. — Пожалуйста, идите к лифту спокойно и тихо.

— Я никуда не пойду, — сказала она. — Не без Руби.

Мужчина взглянул на нее. Затем он заговорил в небольшой микрофон на лацкане.

— Нам нужен защитный костюм. Изолятор, пятый этаж. Сейчас.

07:42

Фрейзер Уиллис вытер пот со лба.

— Нет, — сказал он трем работницам больницы, имена которых ему следовало бы знать. — Это не тренировка. Нам нужно, чтобы все пациенты были доставлены в приемную на первом этаже… нет, я не вправе сказать… да, это абсолютно необходимо…

Коридор четвертого этажа был ужасен. Неважно, насколько спокойным кто-то пытался быть, перемещение двадцати прикованных к постели детей вместе с капельницами и кислородными баллонами не было простой задачей. Младшие дети плакали — тонкими жалобными голосами. Старшие дети с тревогой смотрели на медсестер, ожидая подтверждения, что все в порядке, как нервные пассажиры самолета, смотрящие на лица бортпроводников в период турбулентности. Но медсестры выглядели такими же напуганными, как и пациенты. Никто не знал, что происходит. Они просто знали, что это серьезно.

Фрейзер посмотрел направо. Пространство вокруг дверей лифта было переполнено — три больничные койки, грохочущие друг о друга, толкали работники, чьи лица вспотели, а глаза были немного дикими.

Плач продолжался. Воздух казался душным. Фрейзер думал о собственном сыне, без сомнения, только что отправившемся в школу.

Он посмотрел на свою правую руку и заметил, что она дрожала.

07:56

Плач детей донесся до стойки регистрации. Вместе с маленьким мальчиком, чья нога была в гипсе, Фрейзер выбрался из лифта в хаос. Он быстро сосчитал количество кроватей здесь. Сорок три. Больше не было места. Им предстояло выпустить пациентов на переднюю площадку больницы. Во рту у Фрейзера пересохло. Если он присоединится к детям за пределами больницы, где это будет безопасно, заметят ли это?