Он был удивлен. В остальной части Куурской империи бандитизм карался продажей в рабство. Здесь же, в Джорате, мужчины и женщины, которых они арестовывали, обычно вообще не относились к этому серьезно. Они были преступниками и насильно и с радостью забирали металл, но к своему аресту относились как к шутке. Они проиграли, граф выиграл. Хорошо сыграно.

Нинавис и ее банда вели себя по-другому.

И бандиты, и граф Джанель молчали напряженно и угрюмо, а сама она, прищурившись, оглядывалась по сторонам, словно в любой момент ждала нападения. И по мере того как команда приближалась к цели, напряжение только росло.

Стоило выехать за деревья, и в поле зрения появился замок Мерейна. Вначале Коун его не узнал и понял, что здание не было сторожевой башней или складами, лишь когда охранники направились к нему.

Честно говоря, здание не особенно-то и походило на замок.

Приземистое квадратное сооружение было построено в древности, когда все эти земли находились за пределами Куурской империи, и сейчас пограничная крепость была просто перестроена в резиденцию местного правителя. Называть это здание замком было все равно что сравнивать пологие холмы его родного Эамитона с Драконьими Башнями.

«Город», расположенный в долине ниже плато, на котором находился замок, отличался от сделанных из дерева, глиняных кирпичей и камня сооружений, используемых в Западном Кууре. Вместо домов долину покрывали частные дворики и беседки. На столбах развевались флаги и знамена, превращавшие город при сильном – или даже слабом – ветре в море развевающейся ткани. Это было, конечно, мило, но совершенно бесполезно для защиты от штормов, которыми так печально славился Джорат.

По улицам бродили лошади и слоны. Долы – порода собак с мордами, похожими на лисьи, – бродили по улицам или держались поближе к частным дворикам.

Но где же дома?

Единственные сооружения, напоминающие здания, располагались на том же плато, что и замок: сотни джоратских палаток, называемых азок. Сделанные из ткани и шкур, натянутых на деревянную раму, азоки были достаточно большими, чтобы вместить как людей, так и лошадей. Эти временные дома должны были приютить путешественников, прибывших на турнир: купцов, торговцев, фермеров и тех, кто представлял их интересы на самом мероприятии.

Захваченные в плен бандиты шли перед братом Коуном и Дорной, только Нинавис ехала верхом на Арасгоне. Граф Джанель находилась рядом с разбойниками, отказываясь ехать с капитаном Дедрю или стражниками, хотя она вполне удовлетворилась тем, что позволила им нести тушу оленя, предназначенную в качестве гостевого подношения барону. Брат Коун подозревал, что Джанель сопровождала заключенных, чтобы убедиться, что никто не будет приставать к ним. Пусть он и был в чем-то наивен, но даже он заметил, как солдаты смотрели на разбойниц.

У джоратцев слово торра буквально означает «жеребца, которого небезопасно оставлять с другими лошадьми».

И это не комплимент.

Дорога к замку вела через ярмарочную площадь. Из-под обычно опущенных клапанов палаток выглядывало множество людей, которые затем прятались обратно.

Между палатками промчалась, распространяя весть о прибытии, девушка с жесткими седыми волосами и черной кожей, расцвеченной серебристыми пятнами. Секундой позже из азока вышел такой же пятнистый, но более крупный мужчина – судя по фартуку и брюкам, кузнец – и, вытирая руки полотенцем, остановился, наблюдая за группой. Казалось, его неодобрение еще долго витало в воздухе, даже после того, как они прошли.

Ненависть не была направлена на брата Коуна, Дорну, Джанель или бандитов. Кузнец приберег свой гнев для стражников.

Одетый в меха юноша остановился, надевая клобучок на орла – джоратцы часто использовали их для охоты. Казалось, он собирался выпустить птицу на сопровождающих бандитов стражников, но другой охотник удержал его, положив руку на плечо.

Горожане узнали разбойников, но злости к ним не испытывали. Врагами здесь были не они, а стражники. И именно на них весь город смотрел так, словно люди барона были львами, бродящими по их лугам. Торра – хулиганы, мягко говоря.

Брат Коун почувствовал озноб. Джорат не был той провинцией, от которой можно было бы ждать восстания[25]. Джоратское общество основывалось на идее, что каждый его член принимает свое место. Ненависть к солдатам знамени выглядела как гроза в обычно безоблачном небе.

Пока группа двигалась к замку, Кэлазан развернулся и прошел назад, чтобы обратиться к своим компаньонам:

– Для меня это было честью и привилегией. Вы лучшие из людей. И пусть никто не скажет иначе.

Самый крупный бандит – кажется, его звали Данго – фыркнул:

– Ах, Кэлазан. Оставь свои сладкие речи. Мы еще даже не поженились.

Кэлазан грустно ему улыбнулся:

– Возможно, в следующей жизни. Думаю, сегодня ночью я лягу на брачную постель Бледной Госпожи, а не на твою. – Он встретился глазами с разбойницей с прической лаэвос – Ган, дочерью мельника. Грустная улыбка стала горькой.

Дорна повернулась к графу Джанель, которая с каменным выражением лица наблюдала за перепалкой. По лицу Дорны скользнула плутовская усмешка:

– Мы могли бы…

– Шагайте вперед, будьте вы прокляты! – приказал капитан Дедрю.

– Пока никаких похоронных речей, Кэлазан, – сказала Нинавис. – Мы еще здесь не закончили.

– Зато скоро закончите, – отрезал Дедрю. – А теперь шагайте, или я воспользуюсь мечом.

– Пошли дальше, – предложила граф Джанель.

И они пошли вперед.

Брат Коун предполагал, что замок Мерейны будет комфортабельным, поскольку именно его правители этого знамени называли своим домом. Впрочем, он быстро понял свою ошибку. Каменные стены служили для безопасности, а не для комфорта, но в век современных магических осадных кораблей они давно устарели. В замке было душно, тесно и холодно. Коун подозревал, что, когда наступит сезон летних дождей, здесь будет душно, тесно и жарко. Как ни крути, крепость была местом совершенно неприятным для жизни. Палатки-азоки казались намного практичнее.

Коун взгрустнул по Красному Человеку из Дома Де Тала, способному сотворить согревающее заклинание, но, судя по тому, как суеверно относились к магии местные жители, особого шанса найти здесь такого не было.

Несмотря на отсутствие удобств, в замке были свои красивые оригинальные особенности: украшенные резьбой с лошадиными мотивами деревянные карнизы из кипариса и тунгового дерева. Старые, выцветшие гобелены скрывали крошащиеся стены. Фонари – солнце выжгло узоры на их кожаных боках – отбрасывали расписные тени на плиточные полы. Крепость не сильно отошла от военных корней: вооруженные мужчины и женщины расположились лагерем во внутреннем дворе, а лошадей оставили жевать зерно в грязном, затоптанном дворе.

Дедрю послал гонца к барону, а стражники остановились у ворот.

– Идет подготовка к турниру, – пояснил капитан