занимался лечением ректовагинальных свищей – патологических отверстий между стенками прямой кишки и влагалища, которые могут образоваться после затяжных или сложных родов. Именно тогда он впервые столкнулся с женщинами, которым сделали обрезание. «Основная просьба – избавить от боли», – рассказывает он. Проблема заключалась в том, что Фольде, который, как и О’Коннелл, был урологом по образованию, мало что знал о клиторе. Да никто не знал. Поэтому, вернувшись во Францию, он начал препарировать трупы, использовать ультразвук для сканирования таза живых женщин и изучать исторические учебники по анатомии. Ему тоже попались впечатляющие иллюстрации Кобельта.

В какой-то момент он наконец осознал, что эти нервы были спрятаны. Их можно подтянуть к поверхности и оживить. Тогда он изобрел простую технику удаления рубцовой ткани и подтягивания нетронутой части клитора на прежнее место; этому он позже научил врачей, например Хатем. Потом он вдобавок овладел мастерством восстанавливать половые губы, которые часто были повреждены, и создавать новый клиторальный капюшон из складки кожи. Когда он вернулся в Буркина-Фасо, то смог сообщить местным женщинам: «Да, кое-что еще можно сделать»[121].

Большинство современных хирургов, проводящих эту операцию, научились ей у Фольде, который утверждает, что прооперировал не менее 6000 пациенток. Но ему отлично известно, что операция не гарантирует спасения. Сексуальность – гораздо больше, чем клитор; это то, как мы ощущаем себя в своем теле, как воспринимаем себя и общаемся с сексуальными партнерами. Для многих его пациенток самой значимой частью процесса стало комплексное лечение, которое они проходят заодно, общаясь с сексологами, психологами и другими специалистами, – настоящий паркур. Хатем объясняет: за это время некоторые обнаруживают, что отсутствие удовольствия не связано напрямую с обрезанием. «Иногда и связано, – говорит она, – а иногда причина в том, что их родители ни разу не объяснили им хоть что-то о сексуальности или калечащих операциях и они никогда не прикасались к себе, ничего не знают и испытывают стыд».

Признак успешной операции, по мнению Фольде, прост: «Женщины снова ощущают себя нормальными»[122]. Но что считать «нормой», когда речь идет о женской сексуальности? Этот вопрос не нов. Еще во времена Мари Бонапарт исследователи задавались им. Десятилетиями викторианская мораль и фрейдистское упрощенное понимание, где вагина противопоставлялась клитору, тормозили прогресс. Но начиная с 1930-х американские сексологи и гинекологи начали оспаривать ненаучные теории Фрейда и сосредоточились на клиторе, чтобы лучше понять механизм женского сексуального удовольствия. Нерв за нервом они принялись восстанавливать утраченную репутацию клитора.

* * *

Одним из первых исследователей, обративших внимание на клитор, стал доктор Роберт Лату Дикинсон. Кроткий брачный психотерапевт и гинеколог с пристрастием к статистике исследовал «вечную потребность яичников»[123], внимательно изучая истории болезни тысяч пациенток в своей гинекологической практике в Бруклине. Придя в ужас от того, как мало исследований проведено в области «нормальной сексуальной жизни», он поставил перед собой цель положить начало зарождающейся области науки о сексе, опираясь на достоверные данные[124], [125].

В первую очередь он хотел помочь супружеским парам – по большей части белым, гетеросексуальным, принадлежащим к среднему или высшему классу – достичь сексуальной гармонии. Нужно было найти решение для целого ряда проблем в постели: от так называемой фригидности до преждевременной эякуляции. Но особенно его интересовала женская сторона вопроса. Чем больше женщин он исследовал, тем больше его шокировало то, как редко они испытывают удовлетворение во время супружеского секса. Только 2 %, как заключил он в 1931 году в своем докладе «Тысяча браков», испытывали оргазм со своим супругом. (Он отмечал, что большинство пар в основном прибегали к миссионерской позе; возможно, ситуация как-то связана с этим[126].) Сильный контраст создавали его данные о том, что две трети женщин мастурбировали, предположительно получая от этого удовлетворение.

Чтобы выяснить, что нормально в сексуальной анатомии и поведении, он поставил себе цель получить «точные генитальные измерения». Это подразумевало вагинальные исследования и измерения у тысяч пациенток[127]. Будучи потрясающе талантливым иллюстратором, Дикинсон зарисовывал интимную анатомию своих пациенток карандашом на восковой бумаге, скрупулезно штрихуя, чтобы передать структуру и то, что именно происходит с гениталиями в разных позициях и состояниях. Эти иллюстрации заполняют половину его «Атласа анатомии человеческого пола» 1933 года, этот атлас посвящен «науке и искусству сексуальной жизни». Там много наблюдений и рисунков, раскрывающих поразительное разнообразие сексуальной анатомии женщины – от малых половых губ до головки клитора. За свои художественные таланты он получил прозвище Роден Акушерства.

Исследования убедили его в том, что клитор – недооцененный центр женского удовольствия. «Женский орган невелик по сравнению с мужским, – писал он. – Но размер его нервов и количество нервных окончаний в головке, как ни удивительно, сравнимы с аналогичными показателями у мужчин… Головка клитора явно богаче нервами, чем головка пениса»[128]. (Запомните: хотя одно из современных исследований предположило, что клитор может быть более густо снабжен нервными волокнами, чем пенис, никто не проводил фактических подсчетов[129].) На детальных изображениях он показал, как клитор испытывает эрекцию, превращаясь в «выпуклость размером с полгорошины, шарообразную и твердую», которая «на прикосновения реагирует регулярной пульсацией».

Дикинсон боролся за признание клитора, но не был радикальным в своих действиях. Будучи набожным приверженцем епископальной церкви и самоотверженным отцом двух дочерей, он был особенно озабочен тем, что такое «нормальная» сексуальная жизнь. «Мы в медицине… призваны сделать все, что в наших силах, чтобы убедить мораль в необходимости гармонии с нормами», – писал он. На протяжении большей части своей карьеры он придерживался необоснованного мнения, что такие «девиантные» сексуальные действия, как мастурбация, беспорядочные половые связи и однополый секс, могут стать причиной увеличения клитора. В скульптуре 1940-х под названием «Формы открытой вульвы взрослого человека» Дикинсон назвал вульву с обвисшими сморщенными губами «мастурбирующей», а другую, с увеличенным капюшоном клитора, – «гомосексуальной».

В 1940-х вместе со скульптором Абрамом Бельски он создал две статуи в натуральную величину, которые должны были представлять размеры «среднестатистических» жителей США женского и мужского пола. Статуи были основаны на правительственных измерениях десятков тысяч «коренных белых» обоих полов. Они были названы без премудростей – Норма и Норман. Вырезанные из белого гипса, с чертами лица и пропорциями, напоминающими греческих богов, обе фигуры олицетворяли белый, гетеросексуальный идеал того, к чему должны стремиться американцы[130]: «Идеальная женщина, среднестатистическая американка» – так Дикинсон описывал Норму. После Второй мировой войны эти фигуры вдохновляли людей на организацию конкурсов, призванных отыскать среди женщин из штата Огайо ту, что больше всего походила на Норму. Это было непросто, если учесть ее неестественно высокую, округлую грудь.

Однако, несмотря на свои евгенические взгляды на «норму», Дикинсон отвергал идею о том, что существует только один «нормальный» способ оргазма для женщин. В