Шрифт:
Закладка:
Наконец оборотень, объявив, что сейчас испечется, не утруждая себя ходьбой в обход, спустился по винограду до основания стены и, оттолкнувшись, спрыгнул вниз, приземлившись на полусогнутые ноги. Вуивр последовала за ним. Храмовый дворик был пуст. Красивого и опасного прыжка просто некому было заметить.
Было знойно, жужжали насекомые, и ветерок с моря не приносил прохлады.
— Это можно пить? — Янтарь уставился на выемку в валуне, похожую на темный, напоенный водой зрачок. По воде плавали лепестки, она тонкой струйкой сочилась сквозь трещину в камне и исчезала в густом мху у его основания.
Эриль кивнула, и оборотень жадно припал к воде, сердито отводя рукой успевшие намокнуть пепельные волосы. В чаше мелькнула тень, и вуивр резко вскинула голову. И на скалах, и на гребне стены, где они прежде сидели, никого не было. Отчего же вдруг вернулось позабытое с Кэслина ощущение одеяла, сдавившего голову? На севере нет рабства, здесь почти не заметна Охота, здесь магов не приносят в жертву по храмовым праздникам. Или это люди Леля следят за ней? Или может даже его невеста?..
Эриль, криво улыбнувшись, подошла к порталу в храм. Стрельчатая арка была обведена барельефом из веток сирени с пышными синими гроздьями, между которыми вилась мозаичная надпись: «Хранителю Вальдецу и мастеру Граалю, сберегшим в темноте огонь».
…Они стояли на берегу. Прибой плевался пеной, и Вальдец дергал плечом, стирая брызги со щеки. Плащ намок и почернел от воды. Глупо было сердиться на дождь. И на то, что вновь проглядел появление вуивр. И священник досадовал на самого себя, что злится на вещи очевидные и неизбежные.
Он сказал:
— Пойми. Прежде всего ты не вуивр, не разящая молния. Ты человек. А человеку нужны другие люди. Корабли. Дом.
Куда позже Эриль поняла, насколько он прав. Только не могла уже ему об этом сказать.
Тяжелые створки распахнулись легко: точно ждали прикосновения. Внутри было пусто и прохладно. Пахло побелкой и пылью. Беленые стены, темный наборный пол, резной каменный пояс под окнами.
И отражался в каменной чаше с водой свисающий на цепях, огромный хорос-корабль. Изогнутый корпус, квадратный парус, вымпел и мачта были собраны из тысячи граненых шариков. Солнце, падая сквозь узкие окна, играло в хрустале, как в дожде, рождая радугу. Сияло в гранях искристым, точно песня, огнем.
И отвечая этому огню, рванулись из запястий Эрили сквозь руки ветвистые молнии, устремляясь к сердцу.
Глава 9
Дождь дробил по стеклу, сползал наискось вдоль окна с частым переплетом. Небо полосовали синие ветвистые молнии. И тогда чердак «Золотой цепи» с его старой мебелью и потертой позолотой всплывал, точно призрачный корабль, чтобы сразу же погрузиться в темноту. Эрили показалось, она снова в той ночи, когда пыталась добыть книги Ушедших для мастера Грааля. Бежит в темноте вдоль стеллажей на верху заброшенного поместья, наугад бросая книги в сумку, в окнах полыхают молнии, а внизу гвардейцы ломятся в дверь.
Мастер Грааль погиб накануне взятия Имельды. Прикрывая отступление друзей, так и не сдав Лидару дороги в чужие миры. Казненных бросали в море. «Возвращали Корабельщику», — как цинично повторяли Лидаровы приспешники. И даже могилы мастера не осталось. Но все равно над Тарвеной горит его звезда.
Эриль села в постели, тяжело дыша, теребя одеяло.
— Тихо, успокойся, — Дым надавил на ее плечо, заставляя лечь.
— Что…
— Ты потеряла сознание в часовне. Янтарь принес тебя сюда и, пока бегал за мной, эта дура Тумка, служанка местная, привела лекаря отворить тебе кровь. Пришлось ему заплатить и послать подальше.
— Мои деньги, между прочим, — Батрисс расколола кочергой полено в яростно пылающем очаге. — Погодка не приведи Корабельщик.
— Где Янтарь?
— За горячей водой спустился, — Дым подоткнул подруге одеяло. — Ты несколько часов пролежала без памяти, и сейчас вон, как льдышка, дрожишь. Мы тебя искупаем.
Контрабандистка громко фыркнула. Должно быть, все еще переживала за деньги.
— А нечего по храмам шастать. Пожрала и в люлю, к мужику под бочок.
— Это Невея, — вуивр выпростала руки из-под одеяла. Запястья все еще глухо саднили под бинтами. — Она отсекает мне все дороги, к Корабельщику тоже.
Эриль закусила губу, чтобы сдержать внезапные слезы. Она не станет плакать от слабости!
— Заколдовали? — Дым возвел глаза к потолку. — Похоже… Спасаешь «кровососов», и Корабельщик тебя отвергает… Удобно. А у меня все времени недостает. И заклинание такое мудреное! Библиотеку мне бы хорошую! У домеса есть, как думаешь?
— Нет!
Эриль вцепилась в одеяло ногтями.
— Что «нет»?
— Мы не пойдем к домесу.
— Почему? — искренне удивился Дым.
— Потому что он женится, — Батрисс встала спиной к камину, сложив руки на груди, и выглядела зловеще. — А пытаться сохранить при себе обоих мужиков…
— Заткнись, милая, — сказал ей лекарь с ласковой угрозой и повернулся к Эрили: — Тогда поищем в провинции, не одна, так другая сохранилась. А еще выйду на коллег по ремеслу. Великие тайн они мне не откроют, но и в нос не дадут.
Побриться у цирюльника Дым-таки успел. Нижняя часть лица была намного светлее верхней, и это смотрелось забавно. Эриль улыбнулась.
— Вот и хорошо. Пойду узнаю, где там Янтарь застрял. А вы тут побеседуйте… о чем-нибудь добром, — возвысил Дым голос, поглядывая на контрабандистку. Та сверкнула очами.
— У Алены корчма на болотах, как она и мечтала. Держат с мужем. И рядом бегает шесть-семь маленьких Стрелолистов.
— Завидуешь? — оглянулся лекарь с порога. Батрисс фыркнула. Она не одобряла семейные радости.
Дым и Янтарь до краев наполнили горячей водой выкаченную из угла дежу. Чердак затянуло паром с запахом мокрого веника. Батрисс отступила к постели, разгоняя пар руками и недовольно хмыкая. Мужчины подхватили Эриль под локти и бережно опустили в воду.
Дым недовольно скривился, содрал с подруги сорочку и мокрой тряпкой забросил в угол.
— И бинты туда же!
Он потянул зубами узелок на запястье. Янтарь
