Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Неприкаянная. Исповедь внебрачной дочери Ингмара Бергмана - Лин Ульман

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 76
Перейти на страницу:
коричневого и осенне-рыжего. Он нашел собственный стиль еще в молодости и с тех пор ни разу не менял его, а в последнее лето одеваться ему помогали. Если мой отец был деревом, то застиранные фланелевые рубахи – корой. Мне не хотелось тыкать в него всякими техническими прибамбасами. Рубашка была прежней, а кожа такой старой, что начала обновляться. Верхнюю пуговицу он не застегивал, и я, помнится, обратила внимание на тонкую кожу у самого основания шеи, хрупкую, словно яичная скорлупа. Микрофон или муха на воротнике потревожили бы то, чего нельзя тревожить.

Когда я приезжала в Хаммарс, чтобы взять интервью у отца, у меня не было ни технических навыков, ни оборудования, необходимого для таких случаев, и результатом моего невежества стали шесть крайне неудачных диктофонных записей.

Эти записи я не слушала – да и сам диктофон со временем куда-то подевался, – однако я часто думала о них. Пять минут, которые я потратила на прослушивание в вечер его смерти, безжалостно разрастались у меня в голове, приобретая гигантские масштабы. Микрофон на диктофоне запечатлел все присутствующие в комнате звуки, в том числе и наши голоса, и сложил из них свою особую – шипящую, постукивающую, потрескивающую и свистящую – какофонию. И почему я не вела записей? Ведь я же понимала, что это последние наши беседы. Мне следовало каждую мелочь записывать. Не только его слова, но и все остальное. Отмечать, например, какая была погода. И во что мы были одеты. В каком я была платье. По старой привычке я не заходила в отцовский кабинет в брюках. Во время наших бесед постоянно что-то происходило. За окном ветер слегка клонил сосну. В диктофонных записях этого не слышно. Подобные мелочи можно лишь увидеть. Дом в Хаммарсе так построен, что звуки с улицы внутрь не проникают. Иногда я видела, как верхушки сосен сгибаются под порывами ветра. Почему же я об этом не писала? И почему не описывала его руки? Или свет в комнате?

Мой отец был мертв, а я сидела на кровати в Энгене. Вечерний свет заливал все вокруг. Рядом на кровати лежал диктофон. Маленький, продолговатый, закрытый.

Там, в доме в Хаммарсе, лежал мертвый отец, дожидаясь, когда его заберут. Мы решили оставить его там на сутки, чтобы дети и внуки, те, кому захочется, приехали в Хаммарс попрощаться. Смогли или захотели не все. Одна из моих сестер спала в ту ночь в комнате рядом с той, где лежал отец. «Не дело ему лежать там одному, – сказала она, – в первую же ночь после смерти».

Все, что у меня сохранилось, – это запись звуков в отцовской комнате и невыносимый звук собственного голоса.

Что бы он сказал, если бы сидел рядом со мной и слушал ту запись? «Самое важное – это ухо». Он бы непременно посетовал на качество звука. На техническую сторону. Ремесленную. «Это что за отвратительное шипение?» А еще он сказал бы: «Голос у тебя, солнышко мое, такой тоненький и вкрадчивый, прямо как у девственницы в светелке. Я же просил тебя говорить со мной по-норвежски». И в конце концов он сказал бы: «Надо все переделать».

Кто эта женщина, которая кричит, обращаясь к пожилому мужчине?

ПАПОЧКА, КАК ТЫ СЕГОДНЯ?

Я нажимаю на «стоп».

Потом все-таки решаюсь и снова запускаю запись. Может, все не так плохо, как мне показалось.

ПАПОЧКА, КАК ТЫ СЕГОДНЯ?

Я нажала на «стоп», убрала диктофон в сумку и встала. Надо придумать новый план.

Надо спуститься к остальным.

Поесть супа.

Лечь спать и проснуться, лечь спать и проснуться, лечь спать и проснуться.

Жить одним днем.

Сначала похоронить его, потом отскорбеть и лишь после, когда пройдет время, прослушать эти записи.

Когда диктофон пролежал у меня в сумке три года, я переложила его в ящик стола. Дальше начинается довольно запутанная история. Спустя год после того, как я потеряла отца, мой муж потерял своего. Мы оба остались без отцов. Каждую ночь в песочницу нашей дочки повадилась приходить лишаистая кошка, и сколько бы мы ни меняли песок, в доме и на улице пахло кошачьей мочой. Мой муж влюбился в девушку с длинными темными волосами и тонкими запястьями. Мы переехали на Форё и прожили там год. Он отправлял ей по мейлу песни. Когда я спросила почему, он ответил, потому что она – не я. Мы снова переехали. Много лет я не знала, где находится диктофон.

Спустя семь лет после смерти отца диктофон обнаружился в ящике на чердаке. Его нашел мой муж. Я позвонила сыну, Уле. Ему двадцать четыре.

– Качество звука ужасное, – сказала я, – почему – не знаю. Не понимаю. Парень, который мне посоветовал этот диктофон, сказал, что лучше диктофонов не бывает.

– Так сколько времени-то уже прошло.

– Семь лет…

– Для мира цифровой техники это много.

– Да, но когда слушаешь эти записи, такое чувство, будто им уже лет сто.

– Так ты их прослушала?

– Еще нет. Начала было, но меня минут на пять-десять и хватило… – я вздохнула, – вот я и подумала – не поможешь мне? Может, можно как-то перекинуть эти записи на «Мак» и найти какую-нибудь программу, которая очистила бы звук? У тебя нет знакомых звукооператоров?

Как раз в этот момент Ула стоит посреди собранных вещей – они с девушкой переезжают, так что времени на разговоры со мной у него нет. Я прошу разрешения прислать ему фотографию диктофона – если он увидит, что это за диктофон, может, он подскажет, как исправить звук?

– А не хочешь сначала записи послушать?

– Да это невозможно! Там сплошные помехи!

– Может, у тебя просто колонки плохие? Диктофон же маленький и валялся целых семь лет бог весть где.

Какой у меня терпеливый сын. Где он научился говорить таким голосом? Голосом взрослого мужчины, который разговаривает с несмышленой девчонкой?

– Не знаю… – ответила я.

– Мама, послушай меня. По-моему, тебе надо подключить наушники и посмотреть, улучшится ли звук.

– Ладно.

– И если звук не улучшится, если слов вообще не разобрать, пришлешь мне эсэмэску. Хорошо?

– Ага.

– А сейчас мне пора. Хорошо?

– Да.

Я отыскала пару больших наушников и уселась в гостиной. Сейчас ночь, даже, скорее, раннее утро. Муж и дочь спят на втором этаже. Я нажала на «play». Так бывает, когда опускаешься под воду.

В ушах шумит. Я мямлю, не могу толком подобрать слова. Видно, в руках я что-то верчу, потому что от этого шума еще больше. Иногда из-за него даже наших голосов не слышно. Диктофон лежал тогда на маленьком

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 76
Перейти на страницу: