— Выпендрёжники. Хоть бы защиту надели.

— Что? — не сразу понимаю, о чём Катя говорит.

— Я про мотоциклистов. Не понимаю таких отчаянных, которые гоняют на спортивных байках, а из экипировки только шлем. Чуть ли не в шлепках ездят, — добавляет после небольшой паузы. — Была у меня одна подруга. Её парень как раз из клана мотобратьев. Так он её и себя укомплектовал по полной: шлем, перчатки, комбез, ботинки. Вот это я понимаю. В такой защите не страшно рассекать воздух на железном коне. И не важно, за рулём ты или сидишь на пассажирском сиденье.

— Тут ты права, конечно. Одно дело, когда несёшь ответственность только за себя. Но если с тобой рядом пассажир, а тем более твоя девушка… Я б свою девушку тоже с ног до головы приодел в защиту. Безопасность важнее.

Нам навстречу идут три молоденькие девушки, возможно школьницы. Равняясь с нами, они начинают хихикать.

— По-моему, девушки не так поняли твою мысль про защиту и безопасность, — усмехается Катя.

— Думаешь?

— Они с тебя всю дорогу глаз не сводили, а проходя мимо, возможно, услышали твои последние слова и истолковали по-своему, судя по их реакции.

— Какие испорченные девушки.

— Хорошо, что им вообще известны такие понятия, — смеётся. Потом добавляет, рассматривая ещё одних мимо идущих девушек: — Эти тоже томные взгляды на тебя кидают.

Да? А я и не замечаю. Я вообще кроме тебя сейчас никого не замечаю. И мне как-то побоку, кто там на меня как смотрит.

Справа виднеется баннерная вывеска "Coffee-Time".

Ах, да, мы ж вообще-то планировали кофе попить.

— Зайдем сюда? — киваю в сторону кафе.

— Да, давай.

Заходим внутрь. Запах свежесваренного кофе дурманит.

— Какой будешь кофе? — смотрю на меню-борд, висящее на стене. И в этот момент достаю бумажник.

— Капучино с корицей, — отвечает не сразу, а когда уже несколько секунд смотрю на неё, ожидая ответа.

— А десерт?

— Ммм… нет, спасибо, — её взгляд на секунду опускается на мой бумажник.

Её что, смущает, что я планирую за неё заплатить? Мне даже в голову не приходит какой-то другой вариант оплаты.

Я передаю заказ девушке за стойкой. Оплачиваю. Через некоторое время подхожу к Кате с крафтовым пакетом.

— Я подумал, может, мы перекусим около машины? Тем более уже вечереет.

— Да, конечно. Я помню, красивый закат и всё-такое…

Подходим к машине. Ставлю пакет на капот. Достаю кофе и передаю его Кате. Следом чизкейк. И снова ей.

— Я же не… — растерянно смотрит на меня.

Смешная…

— Девушка сказала, он очень вкусный. Вишнёвый с белым шоколадом. Попробуй. Я себе тоже взял.

Катя робко улыбается и забирает десерт. Достаю свой капучино. Беру пакетик с сахаром, чтобы всыпать его в кофе.

— Подожди, — Катя не даёт мне этого сделать, положив свою руку на мою.

— Что такое? — слегка цепенею от её прикосновения.

— Покажи, как ты будешь всыпать сахар.

— Ты серьёзно?

— Просто сделай.

— Ладно.

Беру пакетик за уголок, трясу, отрываю верхушку и высыпаю сахар в напиток.

— А ты знал, что изобретатель сахарных стиков предполагал, что пакетики надо разрывать посередине, а не за уголок?

— Нет.

— А так как люди настойчиво продолжали делать так, как только что сделал ты, изобретатель не смог вынести такого издевательства над своей идеей. Расстроился. Сошёл с ума и покончил жизнь самоубийством.

— Твою мать… Не знал.

— Расслабься, скорее всего, это просто легенда. Насчёт самоубийства, — Катя берет свой стик с сахаром и разрывает его посередине.

Я вопросительно смотрю на неё.

— Это только из уважения к изобретателю, — отвечает.

Улыбаюсь про себя, любуясь ею.

Над городом уже спускается закат. Небо окрашивается всевозможными красками: от ярко-жёлтых до сине-красных. На поверхности реки играют лучи уходящего солнца.

— Как тебе? — киваю в сторону открывшегося перед нами пейзажа.

— Блин, реально красиво. Очень круто, — восторженный взгляд Кати говорит сам за себя.

Да, давненько я ни с кем закаты не встречал. С девчонкой так вообще ни разу. Если только с пацанами, когда на набережной до утра зависали. Но моего восторга от увиденных закатов и рассветов никто никогда не разделял.

Воздух наполняется вечерней прохладной. Замечаю, как Катя ёжится от холода. Конечно, она-то в одной футболке. На заднем сиденье у меня лежит джинсовка. Беру её и накидываю Кате на плечи. Джинсовка — оверсайз, и Катя в ней просто утопает.

— А как же ты, не замёрзнешь? — смотрит на меня снизу вверх.

— Главное, чтобы тебе было тепло, — облокачиваюсь на капот.

Под звуки старой рок-баллады, доносящейся из машины по радио, мы допиваем кофе. И съедаем десерт. Пьянящий привкус вишни и белого шоколада ощущается во рту и на губах.

Я бы не против этим привкусом кое с кем поделиться.

Собираю в крафт пустые стаканчики из-под кофе и упаковку от пирожных. Иду к ближайшей урне. И только перед тем как выкинуть, замечаю на пакете печатную надпись рядом с эмблемой кофейни:

"Плохая погода — мокко,

Не выспался — эспрессо,

Приуныл — латте,

Влюбился — капучино."

Ну-ну…

Когда возвращаюсь, вижу, как Катя вытаскивает руки из рукавов джинсовки, оставляя её наброшенной на плечи.

— Иди сюда, здесь всем места хватит, — распахивает джинсовку и кивком головы предлагает к себе подойти.

Я заторможено подхожу и также заторможено присаживаюсь рядом с Катей, касаясь её плеча. Одной рукой помогаю накинуть себе на плечо джинсовку. Ох*енно. Делить с девушкой одну джинсовку на двоих. Одно тепло на двоих. Сижу как пионер. Даже руки на коленки положил. На Катю не смотрю. Она слишком близко. Снова. Боковым зрением замечаю, как она дует себе на ладони, потирая их.

— Замёрзла? — не соображаю, когда беру её ладони в свои. Ледяные. А вот моё тело накрывает горячая волна.

— Я знаю ещё один способ как можно согреть руки, — смущённо смотрит на меня, вставая.

— Какой? — сглатываю.

Джинсовка падает с наших плеч на капот. Катя подходит ко мне спереди. И просовывает свои руки мне под рубашку. Я вздрагиваю, мгновенно напрягая пресс и покрываясь мурашками. И сердце бешено задубасило. П*здец. Я просто дар речи потерял, и не столько от внезапного прикосновения её холодных рук, как от волны возбуждения, пробежавшей по коже. Со мной такое впервые.

Она же мне руку не в трусы засунула, в самом деле. Хотя, я сейчас в таком состоянии, что делайте со мной, что хотите….

— Что? Мне убрать руки? — Катя замечает моё состояние.

— Что… ты… делаешь? — всё, на что хватает сил, это произнести слова на выдохе.