Оскорбленный до глубины души скульптор разворачивается и гордо удаляется в сторону соседнего коттеджа. А Григорий пытается взять меня за руку, но я быстро убираю её за спину.

— Даже не думайте! — предупреждаю и пытаюсь его обойти.

— Почему это? — искренне удивляется. — Идём в дом.

— Не пойду я с вами! — решаюсь на отпор, а сердце бьётся, как сумасшедшее. — И вообще, вы не имеете права…

— А, понял! Ты меня теперь боишься? — осеняет Гесса.

— Ничего я не боюсь! — отпираюсь от его совершенно правильной догадки. Да. Я боюсь. Себя рядом с ним боюсь. — Мне просто неприятно, когда до меня грязно домогаются, и не хочется писать на вас жалобу.

Гесс понимающе хмыкает — он мне не верит.

— Про неприятно не ври, зая. Я умею различать, когда девушке приятно, а когда нет, — смотрит в глаза и облизывает пухлую нижнюю губу, заставляя меня смущаться, вспоминая наш поцелуй. — Но я понял твой посыл, и я не насильник. Не хочешь — не надо. Никаких физических контактов не будет. Обещаю, что ты нужна мне исключительно для дела, так что заходи и не переживай.

Я колеблюсь всего секунду, а потом всё же вхожу в распахнутую Гессом дверь. У меня нет сомнений в том, что он не насильник. Таким просто незачем кого-то к чему-то принуждать, у таких желающих, вон, пол соседней деревни ждут. А если даже Гесс любит игры на грани, девушки с удовольствием изобразят и сопротивление, и подчинение, и что там ему ещё придёт в голову.

— Вот, Григорий Эрнестович, можете всё проверить, — демонстративно поправляю тапочки носком туфли, акцентируя на них внимание, чтобы он оценил проделанную работу.

Спешу скорее от него отделаться. Он же для этого меня задержал, да? Какие у нас другие могут быть дела?

— Да похрен, если честно — отмахивается Гесс. Неожиданно. — И зови меня по имени, без отчества.

Ещё чего! Меня вообще-то тоже Маргарита зовут, а не «зая», так что будет или Эрнестовичем, или никем вообще.

— А зачем же вы такой список написали, если вам всё равно? — интересуюсь не потому, что мне нужна эта информация, а просто труда нашего с Леной жалко.

— Имидж, зая, имидж. Но сейчас не об этом. Сегодня вечером ты мне понадобишься как девушка для сопровождения.

В голове тут же всплывают слова Лены, и я пугаюсь. Так быстро?

— Как сегодня вечером? Вы же только завтра до этой кондиции должны дойти! — выпаливаю с перепугу, не подумав, и зажимаю рот ладонью.

— Ты о чём вообще? — удивляется Гесс. — До какой кондиции?

Язык мой — враг! Придётся как-то объясняться.

— Ну я про рыбалку говорю. Местные служащие рассказывали, что сегодня гости будут рыбачить, а вот завтра им понадобятся девушки. И девушки уже есть! Они ждут вас! Подходящие девушки, а не такие, как я! — выливаю информацию на Григория быстро и сбивчиво.

Пусть он уже отпустит меня и прекратит нервировать и своим видом, и своими словами. Прошу!

— Какая рыбалка, зая? Забудь про неё. Я на неё не пойду. У нас с тобой будет другое дело, и именно для него я тебя и нанял. А рыбалка — прикрытие. Я её терпеть не могу.

Однако вот это номер. Теряюсь окончательно.

— Какое дело? — уточняю тихо.

Что-то мне уже совсем все перестало нравиться.

— Ты должна будешь изобразить сегодня вечером мою невесту, — торжественно объявляет Гесс, и я еле на ногах удерживаюсь.

Че-его-о? Он совсем рехнулся?! Я на такое не подписывалась!

Глава 8

— Григорий Эрнестович, — Гесс от отчества кривится, но мне пофиг, — складывается впечатление, что мы с вами разговариваем на разных языках. Объясните, пожалуйста, доходчиво, что вы вкладываете в понятие «изобразить мою невесту».

— Такие разговоры в дверях не ведутся, зая. Пойдём присядем, и я объясню.

У Григория подозрительно серьёзный тон, и у меня закрывается подозрение, что он не шутит.

Мало того, задница моя остро чувствует очередной попадос. Но делать-то нечего. Прохожу и сажусь на краешек кресла в гостиной. Гесс же, проигнорировав модные дорогие тапочки, которые самолично прописал в райдере, проходит в дом прямо в тяжелых мотоциклетных ботинках и разваливается на диване. Я смотрю на него, вопросительно выгнув бровь, но он молчит. Мне тревожно.

— Мне казалось, что это простой вопрос, — не выдерживаю первой.

— Да, с одной стороны, — говорит задумчиво. — А с другой… Я могу тебе доверять?

Ну это прямо вопрос на засыпку! Смотря что он имеет в виду!

— Как ассистенту консьерж-сервиса вы можете мне доверять целиком и полностью, если вы об этом.

— Не совсем, зая, не совсем, — перебивает. — Понимаешь, это дело очень личное и поэтому как заказ его не проведёшь. Мне нужно знать, насколько надёжным ты можешь стать партнёром, скажем, за пять сотен тысяч рублей?

— Я никого убивать не буду! — выпаливаю перепугано и вскакиваю с кресла.

Нет, а что ещё могут потребовать сделать за пол-ляма?

Правда, Гесс смеётся задорно и на нанимателя киллера совсем не похож.

— Я в этом и не сомневался. Но не бойся. Закон преступать не нужно. Необходимо просто мне подыграть.

Ну если просто подыграть… Ох, это же полмиллиона рублей! Я чувствую в ногах слабость, и ладони потеют. Его вознаграждение плюс командировочные, да плюс чаевые от Вязьмина за то, что уговорю Гесса… Если уговорю. Мамочки, да я же за неделю миллионершей стану! Сажусь обратно в кресло.

— Выкладывайте. Клянусь, если я даже не соглашусь, всё, что вы мне сейчас скажете, уйдёт со мной в могилу, — обещаю торжественно и руку к сердцу прикладываю.

— Для начала назови меня Гриша и обратись на «ты», — требует зачем-то.

Фигня! Запросто. В этом можно и уступить.

— Гриша, а ты знаешь, как меня зовут? — намекаю на равнозначный шаг с его стороны.

— Знаю, зая. У тебя на груди написано, — кивает на бедж. — Но это не имеет к делу ни малейшего отношения. Готова слушать?..

Хочется заскрипеть зубами от злости, но я молча киваю. Полмиллиона стоят того, чтобы хамоватого мажора выслушать.

— …Ну так вот. Сегодня в доме моего отца празднуют бабулин юбилей. Ей исполняется девяносто. Так вот, ты явишься туда как моя невеста,