— Еще один комплимент, и мне придется позвать вашего администратора.

Худой мужчина засмеялся и показал на значок у себя на груди: «Главный менеджер».

— Администратор тут я, лапочка. Хочешь написать жалобу?

— Просто дайте мне чек. Я вам не лапочка.

Она протянула ему двадцать долларов.

— Этого мало, — сказал мужчина, и Джейд увидела, что ей не хватает семидесяти девяти центов.

Она порылась в кошельке, зная, что там ничего нет. Потом взяла пачку хлопьев и отложила ее.

— Не торопись, — сказал менеджер. Он выгреб мелочь из пластиковой коробочки у кассового аппарата. — Позволь мне.

Он великодушно понизил голос, как будто не хотел ставить ее в неловкое положение. Но ей не было неловко. Он бросил мелочь в кассу, оторвал чек и протянул ей.

— И как тебя зовут?

— Оникс.

— Так вот, Оникс, в следующий раз будешь тут, подходи ко мне. Это моя касса. Я почти всегда тут. Навести меня, я о тебе позабочусь.

Он подмигнул ей, и у Джейд свело живот. Она знала, что хочет сказать: «Да пошел ты, самодовольная свинья!» Ей хотелось дать ему кулаком в нос.

Но она только велела Джи встать на тележку. Она толкала тележку к выходу и старательно не оборачивалась. Он точно смотрел им вслед.

— Мамочка, ты не очень вежливо говорила с этим дядей. Он дал нам денег.

— Он сделал это не по доброте душевной.

— А почему?

— В мире много плохих людей, Джи.

— И он плохой?

Ей хотелось сказать: «Плохой, как и человек, который убил твоего отца, как мой отец, как отец Рэя, как твой отец, как Уилсон, как много кто». Она прокашлялась.

— Может быть. Не знаю. Но порой лучше не ждать, пока узнаешь наверняка.

Их первое свидание подпортил Джи. Джейд никогда никуда не ходила с мужчиной. Никогда мужчина не ждал ее у дома, чтобы отвезти на свидание, а потом поцеловать на прощание и уйти. С парнем из колледжа она ходила только в Кук-аут-авто после занятий. Послушать хард-рок, выкурить косяк на двоих, поехать куда-нибудь позаниматься сексом на заднем сиденье — и все. Свиданий у нее не было.

Она сказала Рэю, что ей не с кем оставить Джи, и он предложил взять его с собой.

Он повел ее в кафе в соседнем округе, недалеко от кампуса университета, куда она не пошла из-за Джи, хотя ее и приняли. Кафе оказалось маленькой хижиной посреди леса: столики расставлены среди деревьев, повсюду каменные скульптуры, тропы, холмики. В кафе не спрашивали документы, и Рэй заказал два пива и два куска пирога. Они могли сесть, куда хотели. Нашли каменную скамейку под гирляндой лампочек. Дул ветерок, кусались комары, Джи вертелся и хныкал. Ему пора было спать. Она встала покачать его, чтобы он замолчал и она могла бы выпить пива, поболтать с Рэем, но ничего не помогало. Он измазал ее платье слюнями.

В конце концов Рэй попросил взять мальчика на руки. Джи был заворожен — новый человек. Он положил ручку Рэю на щеку и глазел на него. Джейд поспешила доесть пирог и допить пиво и наконец почувствовала, что плывет и успокаивается. Затрещали цикады. Она не могла поверить, что в получасе от ее дома есть такое место. Он сказал ей, что тоже хочет открыть кафе и поэтому специально ходит в разные заведения, запоминает меню, изучает разные вкусы. Самое главное — замедлиться. Чтобы распробовать вкус, нужно замедлиться.

Когда они вернулись в машину, Джейд села назад и усадила Джи на коленки, пристегнув себя и его одним ремнем. «В следующий раз захвати детское кресло», — сказал Рэй, и, к ее удивлению, она не услышала в этом приказа. Он был такой милый, такой спокойный, и ей уже хотелось встретиться с ним еще раз.

«Новая надежда» прорезала лес. Дорога была новая и шла через самое сердце восточной стороны, черная, сверкающая, еще без трещин. Деревья склонялись над ней туннелем. Если свернуть налево и выехать на шоссе, можно было доехать до того кафе, куда они с Рэем тогда ходили.

— Мамочка!

Голос Джи вернул ее в машину.

— А?

— У папы были другие дети?

— Кто тебе такое сказал?

— Кармела сказала, что папа был мне ненастоящий папа. Я хотел спросить, кому тогда он настоящий?

Джейд посмотрела в зеркальце на сына. Он уже выглядел так, будто ему отказали, хотя она еще ничего не ответила. А что она могла сказать, чтобы сбить сомнения, посеянные ее сестрой?

Они ехали со скоростью 70 километров по двухполосной дороге с узкой полоской земли вместо обочины, но Джейд резко остановилась и поставила машину на ручник. Ей надо было обернуться, чтобы посмотреть ему в глаза и убедиться, что он все понял.

— Иногда люди тебе родные, потому что у вас одна кровь. Но само по себе это ничего не значит. Настоящая-настоящая семья — это те, кто стоят за тебя горой. Твой папа стоял бы за нас каждый день до конца времен, если бы мог. Вы не одной крови, но он твой папа. И в следующий раз, когда кто-нибудь скажет тебе иначе, ты им ответь: идите в жопу. Даже Кармеле. Именно так: в жопу. А если они начнут ругаться, не волнуйся — просто скажи, что это привет от мамы. Только при таких обстоятельствах я даю тебе разрешение. Это некрасиво, но иногда люди по-другому не слышат.

Доехав до дома, Джейд сразу позвонила Линетт.

— Я знаю, вам бы хотелось, чтобы я оказалась беременна, — сказала она. — Но у Рэя уже есть сын. Он уже что-то оставил нам от себя.

Потом она рассказала про Кармелу, как она не следит за Джи, не накрывает его одеялом, когда он засыпает на диване. Линетт это как будто не тронуло.

— Она ему сказала, что Рэй ему не настоящий отец.

— Я возьму его к себе, — сказала Линетт.

Это было такое облегчение, что Джейд подхватила Джи и поцеловала его в губы. Он ошарашенно улыбнулся и заковылял разбирать продукты.

— Но ты должна кое-что для меня сделать, Джейд, — сказала Линетт — она еще не положила трубку. — Сделай тест. У меня предчувствие.

— Вы только зря надеетесь.

— Пожалуйста.

— Хорошо, но будьте готовы к плохим новостям.

Джейд положила трубку и достала из холодильника пиво. Старое, выдохлось. Она глотнула залпом, потом еще раз. Если она и беременна, от одной банки вреда не будет, решила она, хотя кто знает. Она сделала еще глоток.

Джи подвинул табуретку к раковине и набрал большую кастрюлю воды. Потом поставил ее на плиту и стал доставать все нужные приборы. Он столько времени проводил на кухне с Рэем, что теперь быстро повторял его движения. И хотя Рэй отпечатался на каждом миллиметре Джи, Джейд не могла отделаться от чувства, что принадлежит он ей. Не потому, что он на нее похож — не похож, не потому, что у него ее мимика — у него мимика Рэя. Но потому, что она никогда не желала никому жизни с такой силой, с какой она желала жизни Джи. Как будто она должна была жить почти только ради него. Можно было бы сказать, не велика заслуга, но никто никогда не любил так Рэя; никто не любил так ее. В тот день, когда Джейд ушла из дома, ее мать едва подняла глаза от банки пива. «Пока», — сказала она, даже не поднявшись с дивана, не помахав. Мать ее била, кидала об стену, однажды состригла ей волосы садовыми ножницами, но ничто так не ранило, как ее равнодушие. Джейд ушла и никогда не оборачивалась, а мать никогда ее не искала.