Витя сидел на своей жёсткой койке, тихо лелея растущую внутри ярость. В голове крутились мысли одна другой мрачнее. Вдруг тишину разорвал глухой удар. Корабль содрогнулся так, что с потолка посыпались мелкие кусочки штукатурки. Заключённые, спящие и притворяющиеся, моментально вскочили на ноги, растерянно озираясь вокруг. Впрочем, опешили они ненадолго — за годы заключения каждый научился быстро оценивать ситуацию и действовать по обстоятельствам. Паника не приносила пользы, и никто не знал этого лучше, чем люди, давно отброшенные на дно жизни.

Ещё один удар, и на этот раз весь корабль накренился, как пьяный, пытающийся устоять на ногах. Тюрин почувствовал, как его желудок резко подскочил к горлу, но он заставил себя сосредоточиться. Вокруг раздавались крики, лязг металла и странные, скрипящие звуки, словно гигантские когти царапали корпус корабля снаружи.

— Что за чертовщина? — прошептала рыжая девушка с повязкой на глазу, бросив подозрительный взгляд на Виктора так, словно думала, что это его рук дело.

Корабль снова содрогнулся, но на этот раз всё было иначе. Пол под ногами внезапно стал влажным, а воздух заполнился затхлым запахом, как если бы сюда проникла сама сущность старого подземелья. Виктор бросил взгляд на других заключённых и заметил, что их глаза расширились от страха — те, кто ещё минуту назад уверенно держался на ногах, теперь попятились к стенам, словно стараясь слиться с камнем.

Крики усилились, и теперь они были ближе — к ним примешивались звуки яростного сражения. Где-то в коридоре раздались топот ног и отчаянные выкрики, словно стражники столкнулись с чем-то, что они не могли контролировать.

Внезапно трюм содрогнулся так сильно, что Виктора швырнуло к стене камеры. Острая боль пронзила бок, но едва он успел осознать, что происходит, как пол под ним задрожал и начал раскалываться, словно огромные, невидимые руки снаружи пытались вырвать кусок корабля. Крики заключённых смешались с грохотом рвущегося металла, и Виктор почувствовал, как его камера начала отделяться от остального трюма, словно отломанная ветка от дерева.

Всё произошло так стремительно, что страх просто не успел настигнуть его. В голове мелькнула мысль: «Это конец». Но инстинкты сработали быстрее, чем рассудок. Тюрин судорожно вцепился в решётку камеры, как утопающий хватается за единственную соломинку, которая отделяет его от бездны. Металл скрипнул под натиском его отчаяния, но держался, словно соглашаясь на эту последнюю, отчаянную сделку с судьбой.

Огромная трещина разошлась ещё шире, и мир вокруг Виктора внезапно стал куда шире, чем он мог себе представить. За пределами корабля открылась чёрная бездна, рассечённая мерцающими сполохами света. Это было зрелище, которое могло бы остановить сердце: безграничный, бездонный Межмировой Океан — тьма, пронзённая мириадами огоньков и странных, закрученных вихрей, словно сами звёзды решили пуститься в плавание по этому морю, где не существует ни берегов, ни дна.

На мгновение Тюрин застыл, осознавая, что смотрит в самое сердце неизведанной вселенной. Его мысли замерли, словно отказываясь принимать то, что видят глаза. Межмировой Океан простирался перед ним, как бескрайнее полотно, где время и пространство теряли всякий смысл. В этом море не было ни горизонта, ни направления, только бесконечная череда вспышек и завихрений, как если бы сама реальность распалась на куски и теперь бездумно кружилась в этом безмерном хаосе.

Катарсис, который Виктор испытал в этот момент, не был ни радостным, ни освобождающим. Это было нечто иное — осознание того, насколько ничтожен человек перед лицом вселенной.

В этот миг его внимание привлекло движение рядом. Рыжеволосая девушка с повязкой на глазу, чьи волосы казались ярким огнём на фоне хаоса, внезапно потеряла равновесие. Её ноги заскользили по накренившемуся полу, и в её взгляде отразился ужас перед надвигающейся пропастью. Она отчаянно пыталась ухватиться за что угодно, что могло бы её удержать — остатки стены, выступающий кусок металла — но всё было бесполезно. Трюм, трещавший и ломающийся под натиском разрушения, не оставил ей шансов, и она начала падать прямо в зияющую дыру, оставленную разломом.

Виктор среагировал мгновенно, не думая о том, что могло бы произойти с ним самим. В этот момент его тело двигалось быстрее, чем мысли. Он выпустил решётку, которая была его единственной опорой в этом разрушающемся мире, и бросился вперёд, как хищник, нацеленный на добычу. Его рука метнулась вниз и сомкнулась вокруг её запястья в самый последний момент, когда казалось, что она уже была на грани падения в бесконечность.

Пальцы Виктора сжались с такой силой, что он ощутил резкую боль, как если бы кости в его ладони хрустнули под этим внезапным напряжением. Тело девушки дернулось, но зависло над бездной, её лицо исказилось от страха и напряжения. Она не собиралась сдаваться, как и Виктор, не собирался её отпускать.

— Держись! — крикнул он, и его голос, казалось, утонул в бездне, хотя слова были сказаны с такой отчаянной силой, что сам воздух, казалось, вибрировал от напряжения. Он напряг каждую мышцу, стараясь удержать её вес, несмотря на то, что его собственные силы были на пределе. Её рука дрожала, пальцы конвульсивно сжались вокруг его запястья, словно пытаясь передать ему всю ту силу, которой ей самой не хватало.

Внезапно корабль снова содрогнулся, и Виктор почувствовал, как его крен усиливается, словно какая-то гигантская сила решила довести начатое до конца. Треск металла и грохот падающих обломков заглушали крики заключённых. Виктор изо всех сил старался удержать девушку, цепляясь за решётку камеры, которая теперь стала его единственной опорой в этом хаосе.

Незнакомка, повиснув над зияющей пропастью, смотрела на Виктора с удивлением и недоверием. Её единственный ярко-зелёный глаз, казалось, искал ответы на вопросы, которые возникали в её голове: почему Изворот вдруг рискует своей жизнью, чтобы спасти её?

Но времени на размышления не было. Внезапно мимо них со свистом пронеслось нечто зелёное и маленькое, оставляя за собой вихрь хаотичных теней в свете Межмирового Океана. Это был гоблин, изо всех сил пытающийся удержать на голове свою аляповатую шляпу, которая, судя по его отчаянным крикам, была для него важнее собственной жизни.

— Будьте вы прокляты! — визжал он, размахивая руками в воздухе, словно это могло его удержать от падения, и в следующую секунду исчез в трескучих вихрях, уносясь в неизвестность, как выброшенный за борт матрос во время шторма.

Виктор, ошарашенный внезапным появлением и столь же внезапным исчезновением гоблина, на мгновение ослабил хватку. Его пальцы, казалось, горели от напряжения, и он понимал, что больше не сможет удерживать девушку. Всё происходило слишком быстро: крики, грохот рвущегося