— Я всё равно хотела бы послушать.

— М-м, — озадачился Гарри и, набрав воздуха, начал рассказывать. — Одно время в нашем районе происходили ограбления, а моя мама попросила отнести одолженную сковородку её хозяину, жившему в двух кварталах от нас. Я сказал, что не буду этого делать, потому что не хочу, чтобы меня ограбили. Тогда она сказала: «Гарри, не надо так говорить!» Как будто если я так скажу, то меня точно ограбят. Я попытался объяснить ей это, но она всё равно заставила меня отнести сковородку. Я был слишком мал, чтобы знать, насколько статистически маловероятно нападение на меня грабителя, но я был достаточно взрослым, чтобы понять — нечто плохое может с тобой случиться, независимо от того, думаешь ты об этом или нет. Поэтому я был очень напуган.

— Всё? — спросила МакГонагалл, заметив, что мальчик закончил рассказ. — Ещё что-нибудь с вами случалось?

— Я понимаю, может показаться, что я нервничал по пустякам, — попытался защититься Гарри. — Но это был один из переломных моментов в жизни, понимаете? В том смысле, что я ведь знал, что нечто плохое может случиться, даже если об этом не думать. Я знал, но видел, что мама думает совершенно по-другому, — Гарри замолчал, борясь с вновь появившимся гневом. — Она совсем меня не слушала. Я пытался объяснить, я буквально умолял не отправлять меня к соседу, а она отмахнулась, смеясь надо мной. Всё, что я говорил, она воспринимала как какую-то шутку… — Гарри снова сдержал поднимавшуюся в нём ярость. — Именно тогда я понял, что те люди, которые должны меня оберегать, на самом деле сумасшедшие. Как бы я ни умолял, они ко мне не прислушиваются, а значит, полагаться на них я не могу.

Иногда благих намерений недостаточно, иногда нужно быть в здравом уме.

Наступила долгая пауза.

Гарри сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Причин злиться нет. Абсолютно все родители одинаковы, взрослые никогда не снисходят до уровня ребёнка, и его биологические родители не оказались бы исключением. Здравый рассудок подобен искре в ночи, чрезвычайно редкое исключение, бесконечно малая величина в подавляющей массе безумия, поэтому злиться бессмысленно.

Гарри не любил злиться.

— Спасибо, что поделились своими переживаниями, мистер Поттер, — спустя некоторое время сказала МакГонагалл. На её лице было задумчивое выражение (почти такое же, как у Гарри, когда он экспериментировал с кошелём, но у него не было зеркала, чтобы заметить сходство), — я должна обдумать это.

Она повернулась к аллее и подняла палочку.

— Эм, теперь мы можем купить набор целителя? — спросил Гарри.

МакГонагалл замерла и, повернувшись, спокойно посмотрела на него:

— А если я скажу «нет», что это слишком дорого и вам он не понадобится?

Гарри с горечью поморщился:

— Вы всё поняли правильно, профессор МакГонагалл. Вы всё поняли совершенно правильно. Тогда я сочту вас очередным безумным взрослым, с которым я не могу общаться, и начну придумывать, как заполучить набор целителя другим путём.

— Я опекаю вас в этом путешествии, — в голосе МакГонагалл вновь послышалась угроза, — и не позволю собой помыкать.

— Понимаю, — сказал Гарри. Он не выдал голосом обиды и не высказал вслух ни одной из своих мыслей по этому поводу. МакГонагалл научила его сначала думать, а потом говорить. Он, может, и забудет об этом уроке завтра, но уж на пять минут его памяти хватит.

Волшебница взмахнула палочкой, и звуки Косого переулка вернулись.

— Ладно, молодой человек, пойдёмте купим набор целителя.

Гарри от удивления открыл рот. Затем, спотыкаясь, поспешил за профессором.

* * *

За время их отсутствия в магазине ничего не изменилось. Товары, предназначение части которых оставалось неизвестным, по-прежнему покоились на наклонных деревянных витринах, охраняемые серым свечением и девушкой-продавщицей, которая вернулась на своё место. При их приближении на её лице появилось удивление.

— Извините меня, — сказала она, когда они подошли ближе.

— Простите меня за… — начал Гарри в тот же самый момент.

Они замолчали и посмотрели друг на друга, девушка коротко засмеялась.

— Я не хотела, чтобы из-за меня у вас были проблемы с профессором МакГонагалл, — и заговорщицки добавила, — надеюсь, она обошлась с вами не слишком строго.

— Делла! — возмутилась МакГонагалл.

— Мешочек золота, — потребовал Гарри у своего кошеля и, отсчитав пять галлеонов, посмотрел на продавщицу.

— Не волнуйтесь, я понимаю, она строга, потому что любит меня.

Он отдал девушке галлеоны, а МакГонагалл пробормотала уже ненужное:

— Один Набор целителя плюс, пожалуйста.

Оставалось только удивляться, наблюдая, как кошель с расширенным отверстием поглощает аптечку размером с портфель. Гарри против воли задумался, что будет, если залезть в кошель, ведь единственный человек, способный вызволить его оттуда, — он сам.

Гарри был готов поклясться, что услышал тихое урчание, после того как кошель закончил… есть… с таким трудом добытую покупку. Это определённо должно быть частью чар. Альтернативную гипотезу было слишком страшно обдумывать. Впрочем, Гарри не мог даже предположить эту альтернативную гипотезу. Он повернулся к МакГонагалл:

— Куда дальше?

Профессор указала на магазин, который, казалось, был сделан из плоти вместо кирпичей и покрыт мехом вместо краски.

— В Хогвартсе разрешено держать маленьких животных. Вы, например, могли бы приобрести сову, чтобы отправлять почту…

— А я могу заплатить кнат или около того и взять сову напрокат, если мне понадобится послать письмо?

— Да, — ответила МакГонагалл.

— Тогда мой ответ — решительное «нет».

МакГонагалл кивнула и как бы мимоходом поинтересовалась:

— Могу я спросить, почему нет?

— Однажды у меня жил камень. Он умер.

— Вы считаете, что не сможете позаботиться о своём питомце?

— Смог бы, — ответил Гарри, — но тогда меня бы целый день мучил вопрос, накормил ли я его, или он медленно умирает от истощения в своей клетке,