«Что случилось с этой цыпочкой?»

«Не знаю», — сказал он, пригубив пиво и бросив пустую банку на пол вместе с остальными. «Кому какое дело?»

«Если она собирается здесь ошиваться, я хочу знать, с кем имею дело».

«Сонни, расслабься. Она просто выдохлась за год или два после окончания школы».

"Все равно рассмеши меня и расскажи мне об этом Кевине-Ките и о работе, которая может сорваться. Поторопись, пока она не вернулась».

Прежде чем он успел что-то объяснить, мы услышали, как к дому подъехала машина.

Крэш подошел к окну и отодвинул штору настолько, что смог выглянуть и посмотреть, кто это. «»Говори о дьяволе», — сказал он.

«И он появляется», — хихикнула Молли, вваливаясь обратно в комнату.

«Малышка», — сказал Крэш, отходя от окна. «Ты опять забыла смыть? Я не слышал звука смыва в туалете, и мне не нужен запах девчачьей мочи, перебивающий аромат этой праведной травки, которой мы все наслаждаемся».

«Черт», — сказала она, положив указательный палец на нижнюю губу. «Я не… может быть?»

«Чертовы белогривые, чувак, какого хрена?» Крэш посмотрел на меня и наклонил голову в сторону двери. «Кевин-Кит здесь».

Отлично, подумал я, пора познакомиться с этим говнюком с двумя именами.

Глава 8

У каждого есть своя история. Судя по его виду, у Кевина-Кита МакАдамса их было, наверное, четыре или пять, и все они раздражали. Как только он вошел в дверь, сработала моя внутренняя система оповещения о том, что он мудак. Парень лет двадцати примерно моего роста, с вьющимися светлыми волосами до плеч, которые, как и вся его фигура, явно нуждались в тщательном мытье, обладал одним из тех долговязых, худощавых телосложений, которые бывают у суперхудых парней. На нем были маленькие, но очень рельефные мышцы, которые выглядели впечатляюще, но были скорее результатом отсутствия жира в организме, чем тренировок или особой спортивной подготовки. Он носил джинсы, испачканные грязью, с дешевой майкой «Селтикс», болтавшейся в заднем кармане, и пару шлепанцев, видавших лучшие времена. Его левая рука была покрыта татуировками вплоть до кончиков пальцев. В основном это были черепа, демоны и голые девки, явно тюремные татуировки (даже не тюремного уровня), причем сделанные некачественно. Прямо под его горлом и через всю грудь, как я догадался, каким-то готическим шрифтом, были выведены слова: ТОЛЬКО БОГ МОЖЕТ СУДИТЬ МЕНЯ. Как раз в тот момент, когда я подумал, что он не может быть еще большим засранцем, он снял темные солнцезащитные очки и показал рисунок на своем лице.

Ряд маленьких черных звездочек шел от его левого виска, вдоль глаза и до половины щеки, а кинжал размером со скрепку, с кончика которого свисала маленькая капелька крови, располагался чуть ниже правого глаза. Как и большинство его рисунков на теле, он выглядел так, будто его нарисовал шарпием десятилетний ребенок, объевшийся сахара.

Крэш хлопнул его по спине и указал на меня. «Это мой мальчик Сонни, о котором я тебе рассказывал», — сказал он. «Сонни, это Кевин-Кит».

«Как дела, приятель?» — сказал он, кивнув в мою сторону.

«Не очень», — ответил я, стараясь не рассмеяться над огромными серьгами с кубическим цирконием в обеих мочках. «Как дела?»

Кевин-Кит пожал плечами, словно ему уже было скучно, а потом увидел кальян и направился прямо к нему. После чудовищного затяга он одарил Молли улыбкой с коричневыми зубами. «Как дела, малышка?»

«Привет», — ответила она, хлопая глазами.

«Скучаешь по мне?»

«Да, блядь».

Он положил кальян на кофейном столике, наклонился и предложил свою щеку, которую Молли с энтузиазмом облизала, а затем поцеловала. Выпрямившись, он достал из джинсов пачку сигарет и Zippo и опустился в одно из кресел-мешков. «Чертовски жарко, ребята, я даже не вру».

«Так что там с работой?» спросил Крэш.

Кевин-Кит зажег сигарету, сделал сильную затяжку и резко выдохнул. «Будь хорошей маленькой шлюшкой и принеси мне пива», — сказал он Молли, которая тут же вскочила с дивана и помчалась на кухню со скоростью, на которую я раньше не был способен. «Йоу, это пиздец».

Крэш поднял руки вверх, словно пытаясь затормозить приближающийся транспорт. «Ладно», — сказал он. «В чем проблема?»

«Проблема в том, — вздохнув, сказал Кевин-Кит, — что этот ублюдок не останется до следующей субботы».

«Но ты же сказал, что он здесь до…»

«Так и должно было быть, мой ниггер, но вчера я получил известие, что он уезжает завтра утром».

«Завтра, ты серьезно?» Крэш застонал, словно ответ причинил ему физическую боль. «Почему он улетает так скоро?»

Кевин-Кит пожал плечами, когда Молли вернулась с его пивом. Она протянула его ему, и он поднял на нее бровь. «Ты собираешься открыть это дерьмо для меня или как?»

«О. Извини». Она открыла пиво.

Он долго смотрел на нее, чтобы выразить свое разочарование, затем медленно протянул руку и взял банку. «Я не знаю, в чем дело. Он сказал мне, что уйдет поутру. А вчера вечером ударил меня этим, собака. В конце моей смены он сказал, что я закончил и больше ему не нужен. Заплатил мне и сказал, чтобы я уходил».

«Подожди-ка», — сказал Крэш, придвигаясь к нему ближе. «Ты знал об этом дерьме вчера вечером и только сейчас сообщаешь мне?»

«Неважно, если сделка сорвалась». Кевин-Кит сделал большой глоток пива. «И сделка расторгнута, мой ниггер. Я только что сказал тебе, что он уезжает утром».

Крэш тряхнул головой, словно пытаясь очистить ее от паутины. «Ну и хрен с ним. Мы накроем его сегодня вечером».

Кевин-Кит светло рассмеялся. «Давай, чувак».

«Кто-нибудь хочет сказать мне, что, черт возьми, происходит?» сказал я.

«Ты ведь все равно собирался быть здесь только для охраны, верно?» Кевин-Кит сказал, сигарета болталась у него во рту. "Это наша сделка, наша с Крэшем, и мы пытаемся поговорить, кобель. Я не хочу тебя обидеть, но…»

«Звучит так, как будто ты это сделал».

«Всем быть спокойными». Крэш схватил