Из уважения ко мне и Тайлеру, Танлу-Же говорил на русском. На мой взгляд Танлу-Же объяснял как-то сумбурно, но хозяин лавки его даже через лексические сложности понимал.

— Новая внешность, чтобы не узнали?

— Да, получается, что так, — кивнул глава Триад, — и соответствующая одежда, образ должен быть целостным.

— Женщина? — моргнув, предложил господин По, — оденем в любой национальной традиции.

— Кхе-кхе. С Вашего позволения, я бы воздержался, — немедленно запротестовал я. — Я же не Керенский.

Пусть они и не знали такого, но безропотно принялись за другие варианты.

— А та рыжая борода осталась? Состарить? Сединой прокрасим, бороду тоже выбелим, зельем кожу сморщим, другим зельем сделаем белёсые мутные глаза.

— Хороший вариант, в прошлый раз сработал. Вроде какой-то пожилой дядька бродит, родственников ищет. От старика никто не ожидает подвоха.

— Если хотите… — вдруг начал По и замолчал в раздумьях.

— Ну? — не сдержался после возникшей паузы Тайлер. — Что?

— Есть зелья, я их недавно сделал, но пока никто не хочет покупать.

— Брак? Брак нам не подходит, — замахал руками детектив, говоря «мы» скорее про меня, как взрослые которые покупают в магазине костюмчик для несмышлёного ребёнка.

— Нет, работает отменно, но зелье меняет внешность очень кардинально! Это имеет смысл после появления некоторых студентов в местной магической академии.

— Можно уже прекратить интригу? — не выдержал я. — Что там за зелье? В кого оно меня может превратить? В рептилоида?

— В негра.

Глава 7

Мир в темном цвете

— Негра? — со смесью разных чувств переспросил я.

— Африканца. Не знаю, как политически правильно. Правда, тональность кожи, вероятно, скорее, как у северных народов, — с сожалением протянул господин По. — То есть не иссиня-черная, а скорее коричневая.

— Сделали зелье перемены внешности и его не берут? — в лоб спросил его Танлу-Же, весьма прозрачно намекая, что По пытается впарить нам неходовой товар.

— Ну, идея сама по себе была хороша, — не стал спорить с очевидным господин По. — Ингредиенты потрачены, у зелья есть срок годности, потом только выбрасывать, его даже переработать нельзя. Однако в суровой реальности с местным менталитетом оказалось, что использовать старящее зелье, чтобы избежать полицейского розыска — это нам надо. Или молодящее, чтобы пойти в кабак и познакомиться с юной красоткой, тоже берём. Или изменение цвета глаз, оттенка кожи, перекрасить волосы, чтобы соблазнить соседа так, чтобы муж не узнал, такое пользуется спросим. Но негров, негров мы не любим и становится ими даже на время не желаем.

— А что? — подумал я вслух. — За мной девки табунами гоняют, а так даже и не заметят. Спамеры всякие, назойливые людишки, всем чего-то надо. А так идёт себе человек, «просто так прохожий», буквально сам собой «шоколадный заяц», ну негр и негр. Пусть идёт.

— Аркад Ий, но это же… — в полной растерянности не нашёл, что возразить Танлу-Же.

— Что?

— Ну, чернокожий же? — трагический шёпот в ответ.

— Эх, господин посол, нам ли быть расистами?

— Для китайцев белый цвет кожи — это целый культ.

— А для негров нет. Да и что тут такого? Цыганским молдаванином я же был? Побуду чёрным. Хоть синим бакланажом, главное, чтобы живым. Какой срок действия зелья?

— Есть антизелье, идёт в комплекте, — с готовностью отреагировал господин По и достал узкий чёрный цилиндр с крышечкой, длиной примерно в двадцать сантиметров, к которому был примотан серой лентой пузырёк помельче. — Если его не принять, то держится классически, трое суток. Или антизелье быстро принять, снимет за пять минут. Всё примерно, как всегда.

— Примерно?

— Ну, оно же ещё неопробованное. Оно меняет цвет кожи и глаза темнит до черноты, но вот волосы… Надо подкрасить и что очень существенно, лучше бы даже завить, иначе получится непонятная ерунда.

— Стригите покороче, господин По, завивка мне не нужна.

— То есть Вы берёте? — лукаво спросил он.

— Да. Сколько стоит?

— Сорок пять, — со выражением скорби всего несчастного еврейского народа (совершенно нетипичным для китайцев) выдохнул По и явно было, что цена оказалась бы значительно выше, если бы не присутствующий тут же Танлу-Же.

— Беру сразу четыре, — сжалился я над не боящимся экспериментов алхимиком.

— Нам понадобится так же и подобрать подходящую одежду под новый цвет кожи, — быстро сориентировался Танлу-Же, который посчитал, что вариант маскировки — это сфера моего выбора, но если уж делать, то делать хорошо.

Нравится мне такой подход у кустовских китайцев.

— Накидки из шкуры леопарда с когтями, как, впрочем, и ростового обтянутого кожей щита с копьём у меня нет, — немного смутился хозяин лавки, — есть большие позолоченные кольца, которые можно приспособить для ношения в носу…

Я искренне расхохотался от очевидно стереотипного мышления, поскольку по моим наблюдениям, что китайцы не ходили в своих широких шляпах с вязанками риса, что русские не бродили в распахнутых шубах и с бердышами, что африканские студенты были тоже люди как люди, только студенты.

…

Через три четверти часа я активировал Шило и оказался в районе особняка Вьюрковского, который чересчур уж постепенно становился моим.

Что характерно, внутрь, то есть на территорию, меня не пустило, Шило несколько пристыженно сообщил «невозможно», без каких-либо подробностей.

С собой я катил китайский велосипед, у которого второпях даже сидение и руль не были отрегулированы под меня. Однако он должен был служить очевидным оправданием, легендой на тему того — а как я вообще добрался до особняка?

После переноса я активировал артефактное подавление, потому что меня крайне раздражала способность некоторых местных чертей нагло скрываться от моего магического взгляда.

Секретная служба, которая не спеленала этих упырей, подложила мне большую свинью и теперь боевики остались в единственных знакомым им местах — в полях и в военном лагере.

Где-то вдали, в паре сотен метров, в полях по дороге в направлении деревни я и правда почувствовал присутствие «кого-то», что могло означать безобидных диких кабанов, лис, волков, ну или кого похуже.

Да, конечно, вальяжные секретчики браво заявили, что всё штатное и личное оружие у гвардии забрали. Звучит очень круто и весомо.

Но, как говорит небесный