приближало её к своей мечте.

«Ты самая красивая невеста!» — проговорила мама, увидев спускающуюся по лестинице дочь.

Николь грустно улыбнулась матери. Она-то знала, с какой радостью мама занималась бы предсвадебными хлопотами, составляла список приглашённых гостей, выбирала свадебное меню.

А в реальности… Мама даже не будет присутствовать не регистрации.

Николь узнала, что регистрация будет проходить в кабинете, где присутствие посторонних не приветствуется, могут даже не пропустить.

Тем более, у мамы столько дел по предстоящему отъезду. Так что Николь убедила, что лучше ей остаться дома.

Зачем расстраивать себя и маму? — рассудила Николь.

К Загсу её привёз отец, который сейчас дожидался в холле, пока Николь забежала в дамскую комнату.

Она взглянула на свои тонкие часики. Надо бежать. Наверное, Севастьянов прибыл.

Николь ещё раз взглянула на себя в зеркало.

Улыбайся, Николь! Улыбайся! Не предоставляй ему шанса понять, что ситуация для неё мучительна и приносит невероятную боль и унижение.

Он будет идеальной женой! Будет выполнять все обязанности, не роптать, не противоречить ему.

Она не предоставит ему возможности упрекнуть её, не даст повода для высказывания претензий. У него не появится ни единого повода жаловаться на неё отцу.

Николь вздохнула, поправила выбившуюся прядь волос и вышла из дамской комнаты.

Отец стоял рядом с Севастьяновым. По их лицам было заметно, что общество друг друга их не радует и они посматривали на часы, ожидания назначенного времени.

При виде Севастьянова сердце Николь застучало сильнее.

Она рассердилась на себя за подобную реакцию.

Высокий, с резкими чертами лица и пронзительным взглядом, Севастьянов действовал на неё так, как известный и популярный певец на фанатку-малолетку.

Николь быстро опустила взгляд, опасаясь, что он прочитает там то, о чём ему знать не следует.

Она вздохнула, старясь успокоиться и привести пульс в порядок.

Накинув бесстрастную маску на лицо, она подняла на него взгляд, поздоровалась, дежурно улыбнувшись.

Губы его скривились, он кивнул головой девушке в знак приветствия. Его глаза бесстыдно рассматривали её с головы до ног.

В чёрной водолазке и чёрных брюках он напомнил Николь дьявола.

«А я белая и бедная голубка, переданная в его власть!» — подумала Николь.

Напряжение между ними сохранялось.

Николь почувствовала облегчение, когда к ним подошла работница Загса, она готова была броситься к ней и расцеловать со славами: «Моя спасительница!»

— Молодые люди, вы действительно не желаете торжественную регистрацию? — спросила она, переводя взгляд с Николь на Севастьянова.

Николь опустила голову, представив ответить на этот вопрос будущему мужу.

— Нет! — сурово произнёс Севастьянов.

— А вы? — спросила она, обращаясь к Николь.

— Нет! — покачала головой Николь как идевльная жена, которая не должна противоречить своему мужу.

Сотрудница Загса недоумённо подняла бровь, посмотрела с сожалением на Николь и пригласила их в кабинет.

Регистрация напомнила Николь заключение делового договора. Сотрудница попросила паспорта молодых людей, сверила необходимые данные. Прежде чем поставить штамп в паспорта, формально спросила жениха и невесту о согласии вступить в брак.

— Вы не меняете фамилию? — обратиласт она к Николь. Та отрицательно помотала головой. Это было ещё одно условие Севастьянова — каждый остаётся при своей фамилии.

Вся процедура заняла не более 15 минут. Из здания Загса Николь вышла в статусе замужней дамы. Никто её не встречал, поздравление не произносил, марш Мендельсона не звучал.

А муж даже не притронулся и не взял молодую жену за руку, словно она прокажённая.

Глава 10

Реальность оказалась совсем не такой, какой рисовалась Николь.

Ха, идеальная жена!

Николь передёрнуло, когда она вспомнила свои наивные мечты. Вот она на званом обеде исполняет роль гостеприимной хозяйки. Здесь он на светском вечере, рядом с мужем, вся такая идеальная и красивая.

Реальность оказалась куда более прозаичной.

Конечно, звоночки были с того самого момента, как Севастьянов озвучил свои условия для вступления в брак.

Да что там, звоночки! Там колокола били!

И только Николь не видела или не хотела слышать!

А ведь всё было ясно, истина лежала на поверхности.

Николь раздумывала, как будет исполнять обязанности жены. У неё даже не возникло вопроса, а допустят ли её к их исполнению?

Теперь, спустя месяц, Николь стали понятны мотивы, которыми Севастьянов руководствовался, не желая давать ей свою фамилию, отказываясь от торжественной церемонии.

Для него это была сделка. Делать её свой женой он не хотел, не панировал. И не планирует.

После регистрации брака Николь тепло попрощалась с отцом, сегодня вечером они с мамой вылетали за границу, где у отца в следующем месяце была запанирована операция.

Она оставалась одна, без поддержки любящих людей. В последние недели отец сменил гнев на милость, она снова чувствовала его любимой дочкой.

Проявилась сентиментальность, которую раньше Николь не замечала.

«Доченька, ты не сердись на меня! Я всё делал ради твоего блага! Думаю, рано или поздно вы с Севастьяновым притрётесь друг к друг! И ещё! Свои акции не продавай, предварительно не посоветовшись со мной!! Это твоя защита. Будь хорошей женой! Не думаю, что Севастьянов будет с тобой жесток!» — сказал её отец перед отъездом.

Нет, Севастьянов не был жесток! В том смысле, что он её не бил, не унижал, не приказывал.

Он её просто не замечал. Как личность, она для него не существовала!

Но от осознания этого факта становилось ещё больнее. Порой душевная боль намного сильнее физической.

Николь вспомнила, как после регистрации она села в автомобиль Севастьянова. Он бы сам за рулём.

Николь решила для себя начать всё с чистого листа.

— Я хочу извиниться за своё прошлое поведение! Предлагаю, всё оставить в прошлом! Я, так понимаю, сложились обстоятельства, что мы…мы …вместе !И…., — Николь запнулась, — я постараюсь быть хорошей женой! Идеальной!

Она боковым зрением взглянула на Севастьянова. Казалось, его речь не произвела на него особого впечатления. Он смотрел прямо на дорогу, уверенно вёл автомобиль.

Поймав взгляд Николь, он некоторое время молчал. Затем его губы изогнулись в ироничной улыбке.

— Дорогая, ты будешь шёлковой женой! Для которой приказ мужа — закон! — жёстко сказал он.

Николь сглотнула, теребя в руках свисающую длинную нить жемчуга.

Она сделала для себя первое открытие в браке. Она была готова забыть прошлые обиды, начать всё с чистого листа, раз они оказались заложниками обстоятельств, сделать их совместное существование приемлемым и приятным.

По ответу Севастьянова она поняла: тот ничего забывать не намерен, ей не стоит ожидать ни снисхождения, ни ласки. У него