— В таком случае мне бы не помешало оружие, — напомнил Бром, глядя на Честера: тот прекрасно знал, что после нападения тварей в лесу у Брома закончились патроны.

Честер ухмыльнулся и, обменявшись взглядом с Бульдозером, направился к высокому металлическому сейфу в дальнем углу комнаты. Пока он возился с замком, Бульдозер пристально посмотрел на Брома и сказал:

— Прежде, чем ты отправишься на свое первое дежурство вместе с Честером, ты должен кое-что усвоить. Слушай внимательно. — Шеф откинулся на спинку инвалидной коляски, продолжая буравить Брома стальными глазами. — Монстры бывают разными. Они могут быть истинными чудовищами, рожденными в своем уродливом виде вне пределов нашей реальности и нашего понимания. Таких тварей узнать легко — выглядят они жутко, безобразно, пугающе. — Бульдозер на мгновение замолчал, будто старательно подбирая слова. Когда к столу вернулся Честер, он продолжил: — Другие монстры могут оказаться «перевертышами» — так мы их называем. Распознать их сложнее, потому что они прячутся за личинами обычных людей. Что еще хуже: некоторые жители города — вероятно, под действием тумана — постепенно превращаются в чудовищ. Никто не знает толком, от чего это зависит и когда произойдет. Например, мы с Честером живем в Забытом городе всю жизнь — и, как видишь, с нами все нормально. Но бывает такое: стоит кому-то пришлому оказаться в городе, как через несколько дней или недель он становится «перевертышем».

— Вы на что-то намекаете? — Бром ухмыльнулся.

Бульдозер встретил его сарказм каменным выражением на лице.

— У Хранителей есть правило: в том случае, если один из нас вдруг превратится в монстра, то коллеги обязаны его пристрелить, — процедил Бульдозер таким тоном, что кофе, который пил в этот момент Бром, показался ему сладкой газировкой по сравнению с голосом шефа.

— Хорошо. Я все понял. — Бром отставил недопитую чашку: завтракать резко перехотелось.

— Ни хрена ты не понял! — рявкнул Честер, положив на стол перед Бромом пистолет с двумя запасными магазинами. — Главное — всегда держать оружие при себе и быть готовым открыть огонь, даже если мгновение назад перед тобой стоял человек.

Бром вцепился взглядом в новоиспеченного напарника и холодно спросил:

— Даже если монстром окажешься ты?

Лицо Честера, обычно суровое и безразличное ко всему, вдруг дернулось едва заметной судорогой, но уже в следующую секунду он совладал с собой.

— Особенно если монстром окажусь я, — оскалился Честер.

* * *

Когда они вышли на улицу, Бром увидел припаркованный перед библиотекой «БМВ»: автомобиль как две капли воды походил на тот, который Честеру пришлось оставить в лесу после нападения монстров, если не считать другой номерной знак.

Заметив замешательство Брома, Честер пояснил с кривой ухмылкой:

— В городе полно брошенных машин, можно брать любую. — Он спустился по ступенькам и, подойдя к автомобилю, открыл дверь.

— Куда мы едем? — спросил Бром, устраиваясь на пассажирском месте.

— Куда глаза глядят. — Честер вырулил с пустой стоянки перед библиотекой.

Бром уже привык к тому, что улицы Забытого города в любое время суток были затянуты легкой, едва заметной дымкой. Вот и сейчас, в это утро, серая пелена стелилась у дороги.

— И как это понимать? — поинтересовался Бром, когда пауза затянулась: вместо того, чтобы продолжить свою фразу, Честер закурил.

— Во время дежурства мы просто разъезжаем по городу и смотрим, не происходит ли чего-то странного и опасного, особенно там, где сгущается туман, — наконец, соизволил ответить напарник.

Улицы, по которым они ехали, почти все время были пустыми, лишь иногда мимо проезжали другие автомобили — такие же старые модели, как и «БМВ» Честера. Редкие прохожие на тротуарах напоминали призраков в темных одеяниях, затерявшихся среди пространства и времени: они выходили из домов, чтобы спустя несколько метров исчезнуть в сизой мгле.

Брому пришла в голову одна идея, и он повернулся к Честеру:

— Знаешь, раз уж мы просто колесим по городу, и ничего странного пока не происходит, то почему бы нам кое-куда не заехать?

* * *

Спустя десять минут они остановились напротив дома по адресу, который назвал Бром. Шестиэтажная «панелька» располагалась возле пустыря на окраине города — в квартале, состоявшем из таких же старых, заброшенных домов.

— Какого черта ты захотел сюда притащиться? — спросил Честер, вслед за напарником выбираясь из машины.

Бром уже стоял во дворе перед домом, рассматривая покосившуюся дверь подъезда и черные провалы разбитых окон.

— Это адрес из дневника моей матери, она здесь жила, — сказал он, удивившись тому, как сдавленно прозвучал голос: воспоминания о потере все еще не давали покоя. Когда Честер встал рядом, Бром тихо добавил: — Я здесь родился.

Он направился к дому. Внутри, в подъезде, его встретили полумрак, мусор под ногами и вонь человеческих испражнений — должно быть, заброшенное здание использовалось как отхожее место.

Из дневника матери Бром знал номер квартиры, в которой она раньше жила. Он принялся подниматься по темной лестнице, обращая внимание на старые, незапертые двери квартир в поисках нужного номера. Честер шел сзади, то и дело проклиная царившую здесь вонь и разруху.

Наконец они поднялись на шестой этаж, где находилась нужная квартира. Немного помешкав в нерешительности, Бром распахнул дверь на скрипучих петлях и прошел внутрь.

Он думал, что у него екнет в груди или комом перехватит горло при виде места, в котором он вырос, но в действительности не почувствовал ничего, кроме пустоты и странного безразличия, когда оказался в крошечной прихожей, а затем прошел в гостиную.

Как и на лестнице, повсюду на полу валялись обрывки мусора и осколки разбитых бутылок. Шкаф и комод оказались пустыми: должно быть, вещи забрала мать, когда покидала квартиру, или же постарались мародеры. Ободранные обои на стенах и темные засохшие пятна на продавленном диване говорили о том, что квартира все эти годы служила пристанищем для непрошенных гостей. Другой мебели или тем более бытовой техники в помещении не обнаружилось.

Бром направился в следующую комнату. Судя по выцветшим обоям с изображением мультяшных зверят, а также по детской кровати, стоявшей в углу, именно в этих четырех стенах прошли первые годы жизни маленького Виктора Брома.

Взгляд зацепился за картину в рамке, висевшую на стене над кроватью. Рисунок, явно намалеванный неумелой детской рукой, изображал обычную семью — маму, папу и маленького мальчика между ними. Держась за руки,