Шрифт:
Закладка:
Наследства, новые аренды, сдачи внаем земельных участков – все это подразумевало создание юридических документов. Впервые за почти что триста лет появились англичане простого происхождения, которые были готовы вести юридические дела и платить за них. В 1362 г. Акт о судопроизводстве постановил, что все судопроизводство в государственных судах должно вестись на английском языке. При этом сам Акт был написан на французском, и на практике английские юристы его попросту игнорировали; через полстолетия после чумы расценки на услуги авторов юридических текстов на французском подскочили до небес.
Так или иначе новый статус английского языка был официально признан и сформулирован в следующем лапидарном виде.
«Ученые и невежи, старые и молодые, все понимают английский язык».
Однако здесь подразумевалось именно то, что написано. Даже если «все понимают» английский язык, любой, кто хотел чего-то добиться, все равно должен был говорить на французском.
«Детей в школах, вопреки тому, что происходит у всех остальных народов, заставляют отказаться от своего родного языка, на занятиях и во все остальное время используется французский. Так происходит со времен прихода нормандцев в Англию. Детей дворян учат говорить по-французски прямо с колыбели… а состоятельные простолюдины, стремясь уподобиться знати, с усердием изучают французский, чтобы о них лучше думали».
А что же обычные англичане, которые не могли позволить себе отказаться от собственной культуры и не хотели во всем подражать высшим классам? Поэма Уильяма Ленгленда «Видение о Петре-пахаре», написанная на английском около 1380 г., содержит, вероятно, самое раннее литературное упоминание Робин Гуда. Судя по всему, англичане из поколения в поколение передавали великую сагу о сопротивлении своим франкоязычным хозяевам, мечтая вернуть Добрую Старую Англию, которая существовала до нормандского нашествия. И вот спустя поколение после Черной смерти и через три века после нормандского завоевания они попытались воплотить свои мечты в жизнь.
Английское восстание
Эдуард III умер в 1376 г., и его десятилетний внук был коронован как Ричард II. Знать, возглавляемая дядей нового короля Джоном Гонтом, попыталась вернуть дни до Черной смерти, внедряя в своих поместьях старинные феодальные обычаи, подразумевавшие бесплатный труд, чтобы не платить по новой, более высокой цене. Однако Черная смерть создала новый класс англичан – богатых и даже грамотных, однако с юридической точки зрения все еще крестьян. Теперь их заставляли бесплатно работать на местного аристократа, в соответствии с французскими или латинскими законами. То, что некогда казалось неизбежным, теперь вызывало возмущение.
В результате среди английских простолюдинов появились вожди, воспитанные в их среде и в буквальном смысле говорившие на их языке. Последней соломинкой стал подушный оклад, введенный в 1381 г. Восстали не беднейшие англичане, а жители самого богатого уголка Англии – Юго-Востока.
«Весьма быстро собралось вместе до [пяти] тысяч простолюдинов и земледельцев… они обезглавливали всех юристов, судей и других людей права, каких только могли найти… они стремились сжечь и уничтожить все записи, свидетельства, судебные постановления… Так поступали они и в Вестминстере, где они вломились в казначейство и уничтожили старинные счетные книги и другие записи».
Восставшие избрали своей мишенью юристов, правовые акты и записи, то есть делопроизводство, осуществлявшееся на иностранных языках. Джон Уиклиф, ученый из Оксфорда и лидер еретиков-лоллардов, требовал перевода Библии на английский язык и национализации церкви «здесь в Англии». Проповедник Джон Болл, освобожденный восставшими из тюрьмы, вопрошал в Блэкхите: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда дворянином?»[18]
Порядок в Лондоне пошатнулся, и король Англии был вынужден впервые с 1066 г. лично обратиться к своим подданным на английском языке. Уот Тайлер, лидер восставших, явился на встречу с Ричардом II не пешком, но верхом: пехота, fote folke, теперь уселась в седло. Тайлер даже попытался взять короля за руку и назвал его братом. Лорд-мэр Лондона не смог этого стерпеть и убил Тайлера. В момент крайней опасности Ричард смог исправить ситуацию, отделившись от своих людей и обратившись к толпе.
«Он направился к мятежникам, готовившимся отомстить за смерть своего вождя, и сказал: “Чего вы хотите, джентльмены? У вас нет другого вождя, кроме меня. Я король ваш, успокойтесь”».
Ричард почувствовал: гнев восставших направлен не на короля. Они ненавидели наполовину чужеземную знать, хотели слышать Библию и читать законы на родном языке и на нем же говорить с властью. Они хотели отменить итоги нормандского завоевания. Так что, когда молодой король выехал вперед и обратился к ним на английском языке да еще назвал их джентльменами, ему поверили – и впоследствии (разумеется) были горько разочарованы.
Ричард сохранил свою власть, но все уже не могло оставаться как раньше, потому что неспокойным было не только английское крестьянство. Аристократия из числа Engleis начала терять единство, притом делала это очень по-английски.
Времена меняются
С 1066 г. франкоязычная элита придала определенное культурное единство стране, в которой простолюдины с Юга и с Севера с трудом понимали друг друга.
«Кажется удивительным, насколько английский язык, родной для англичан, по-разному звучит в разных частях острова. Язык в Нортумбрии и особенно в Йорке настолько резок, тяжел, груб и неотчетлив, что мы, жители Юга, с трудом способны его понять».
Портрет Ричарда II, 1395 г. Вестминстерское аббатство, Лондон. После опасной ситуации 1381 г. он, чтобы снискать популярность, принял герб, предположительно восходящий к Эдуарду Исповеднику, и тем самым стал первым королем после Эдуарда, сознательно сыгравшим на различиях между английским Севером и Югом
Однако к XIV в. древнее разделение Англии затронуло и франкоязычную элиту. Герольды разделили гербы английской знати на гербы Норроя (Северное королевство) и Сурроя (Южное королевство, впоследствии Кларансо), проведя границу по реке Трент. В Оксфорде и Кембридже та же река делила студентов на «южан» и «северян», при этом каждая «нация» (как их называли) имела собственное управление.
После завоевания нормандцы, казалось, смогли преодолеть этот разрыв, и амбициозные англичане всегда старались подражать дворянам. Но с начала XV в. ситуация вновь изменилась.
