я многому успела научиться. И оружием уже неплохо владею, так, что со всеми проблемами будем разбираться вместе.

– Ладно, спорить некогда. Спешиваемся и отходим с дороги. Ты заведи лошадей в лес и достань пистолет. Не высовывайся, держись позади меня, чуть справа и без команды не стреляй, ясно?

Лес начинался шагах в десяти от твёрдой, утоптанной грунтовки. С другой стороны, за дорогой раскинулся широкий луг, позади которого темнели высокие густые заросли.

Мила завела лошадей за ближайшие деревья, а сама вернулась и остановилась около большого раскидистого вяза, с пистолетом в руке. Анастасия стала чуть впереди слева, частично прикрывая её собой, и тихо, но твёрдо проговорила, – следи за теми, что справа, особенно, чтобы не обошли сзади.

Восемь всадников съехали с дороги, и растянувшись цепью стали приближаться, охватывая девушек полукольцом, прижимая к начинающейся линии деревьев.

Двое из них, по краям живой цепи, держали в руках лёгкие кавалерийские арбалеты. Такой же был у молодого придурка, затеявшего весь этот сыр-бор и сбежавшего, как только Анастасия разобралась с его дружками.

Теперь он с гнусной ухмылкой смотрел на девушек, но вперёд не рвался. Слегка трясущийся арбалет и страх вперемешку с ненавистью в его глазах наводили на мысль, что миром разойтись не получится.

– Стойте на месте! – Властным тоном приказал молодой мужчина, по виду главный в этом отряде.

– Мы вам ничего не сделали, у вас нет права нас задерживать! – громко возразила ему Милодора.

– Заткнись дрянь, на колени обе! – взвизгнул находившийся рядом со старшим братом Вестон, словно пытаясь реабилитироваться за своё постыдное поведение.

– О, кто тут заговорил, – с пренебрежением в голосе откликнулась Настя, – тот, кто позорно сбежал, как наделавший в штаны трус, бросив своих дружков?

Видимо, он не вынес такого позора, с криком, – сдохни, тварь! – вскинул арбалет и выстрелил.

Почти в тот же миг, раздался сухой хлопок, и негодяй слетел с коня, а короткий арбалетный болт ударил в бедро девушке и пройдя насквозь остался торчать окровавленным наконечником наружу. Настя, охнув осела на траву с дымящимся пистолетом в руке.

Милодора, до этого ни разу не стрелявшая в человека, до последней секунды терзалась сомнениями и не могла ответить себе – сможет или нет. Сколько раз, тренируясь и показывая приличные результаты в стрельбе – не зря её Станислав часто хвалил, она убеждала себя, что если придётся, если от этого будет зависеть её жизнь, или жизнь друзей, то она не дрогнет. И всё-таки, полной уверенности не было, ведь это значило забрать чью-то жизнь. От такого выбора становилось не по себе.

Увидев раненую подругу с болтом в ноге и искажённым от боли лицом, руки сами подняли оружие. Держа пистолет двумя руками, словно на тренировке отвела предохранитель, и не раздумывая, всадила по пуле в крайних воинов с арбалетами. Видимо подсознательно определив их наиболее опасными.

Отдача слегка ударила в руки, а два дружинника мешками повалились на землю. Всё это не заняло и пары ударов сердца.

«Неужели вот так просто?? – в каком-то ступоре подумала Милодора, – и совсем ничего не шевельнулось в душе. Получается… я такое чудовище, что могу забрать чью-то жизнь, даже ни секунды, не переживая…».

Остальные дружинники, видя, с какой лёгкостью и быстротой были убиты их товарищи, в страхе пытались успокоить шарахавшихся, беспокойно храпящих коней. Громкие выстрелы перепугали непривычных к таким звукам животных, а две оставленные без присмотра лошади девушек, бросились прямо в чащу леса и скрылись из виду в густых зарослях.

Лейтон, быстро усмирив коня, зло оскалился и с ненавистью глядя на девушек скастовал Ледяное Копьё. Максимально напитал энергией смертоносное боевое заклинание и швырнул его прямо в грудь Милодоры.

Удар был страшный, девушку отбросило на пару шагов вглубь леса, где она упала на спину в заросли багульника и больше не двигалась.

Анастасия, превозмогая боль, с яростным рычанием вскинула Вальтер и трижды выстрелила в пытающегося создать второе Копьё мужчину. Пули пробили Магический щит и Лейтон повалился на траву.

Перевела ствол на оставшихся дружинников, из которых лишь один отважился спешиться и вытащив клинок шагнул к ней. От боли руки девушки подрагивали, но первая же пуля попала точно в лоб, и мозги бедняги кровавыми брызгами разлетелись из развороченного затылка, достав до стоящих позади.

Это окончательно сломило решимость нападавших, и уже собираясь выстрелить в следующего противника, она услышала голос самого старого и видимо опытного из оставшихся в живых воинов.

– Госпожа, помилуйте! Просим вас, позвольте забрать наших павших и уехать! Не убивайте, мы простые дружинники, и не желаем вам зла… – он поднял руки, показывая, что не опасен и виновато склонился перед ней.

– Пошли вон! Забирайте эту падаль и не попадайтесь больше мне на глаза! Живыми не уйдёте! – Настя держала их на прицеле, пока не положили последнего убитого на коня и отправились обратно, осторожно придерживая лежащие поперёк тела.

Потом, стиснув зубы от боли, попыталась встать и волоча раненую ногу, двинулась к лежащей подруге.

Никто не мог обвинить Анастасию в трусости. Она никогда, ни при каких обстоятельствах не позволяла себе хоть самую малость показать страх. Это было одним из главнейших принципов, которых девушка придерживалась с юных лет. Всю жизнь вращаясь среди мужчин, в самой, что ни наесть мужской профессии, она считала, что должна быть сильнее, лучше, бесстрашнее их. Постепенно это въелось в сознание, стало нормой, словно защитная скорлупа или стальной доспех, защищающий скрытую ото всех, не настолько затвердевшую душу.

И вот сейчас, эта скорлупа дала трещину. Она отчаянно боялась… Боялась подойти