Шрифт:
Закладка:
Ожидание становилось утомительным; пора было открывать заседание, но почему-то задерживался председатель парламента.
– Что-то случилось, наверное, что-то случилось, – говорил Джон, ерзая на стуле, – странно, что председателя все еще нет.
– Как это – нет? – сказал сэр Френсис, снисходительно улыбаясь. – Он давно приехал.
– Приехал? Но где же он?
– Пьет грог у себя в комнате. В такую сырую и холодную погоду одно удовольствие выпить стаканчик горячего грога, – мечтательно вздохнул сэр Френсис.
– Но, милорд, он же председатель парламента! Его ждут, сегодня должно быть принято важнейшее решение. Нет, это невозможно; что вы говорите, дядюшка! – возмутился Джон.
– Почему бы человеку не выпить грога, если ему хочется выпить, и у него есть такая возможность? – проникновенно спросил сэр Френсис. – Председатель вообще любит выпить, а выпивая сейчас, он, во-первых, получает удовольствие, – что является самым главным в жизни; во-вторых, подкрепляет свои душевные и физические силы, готовясь к речи, которую он должен произнести; в-третьих, показывает собственную значимость, ибо без него не может состояться обсуждение первостепенной государственной проблемы; в-четвертых, создает необходимую в сегодняшнем заседании драматическую обстановку. Только подумайте, сколько пользы заключает в себе всего один стакан грога.
– Невозможно, нет, невозможно! Уверен, что вы ошибаетесь, дядя, – сказал Джон.
– А вам хотелось бы, конечно, чтобы тут была некая тайна и высший смысл? Молодой человек, поверьте мне, жизнь – необыкновенно простая штука. Все ее загадочные явления имеют наипростейшие объяснения, поэтому, чтобы не умереть от скуки, мы придумываем себе тайны.
– Нет, я не согласен с вами! Мне кажется, вы упрощенно смотрите на мир, – возразил Джон.
– Не соглашайтесь, дорогой племянник, не соглашайтесь! Пока вы сохраняете веру в чудеса, вам веселее будет жить… Но глядите, вот он, председатель! Какая красная у него физиономия, – видимо, от ветра и от холода на улице… Что же, вы дождались исторического события, сэр Джон, – заседание начинается.
Секретарь парламента ударил в гонг, и зал затих, приготовившись выслушать речь председателя. Гостей, однако, постигла большая неприятность: его слова отчего-то разносились только по нижнему ярусу парламента, почти не достигая галереи. Публика заволновалась; люди сначала напряженно вслушивались, а потом стали переглядываться и шептаться:
– Черт возьми, ничего не слышно! Что он сказал? А? Не понимаю, что он говорит? Откуда я знаю, что он говорит? Ничего не слышно!
Джон, пытаясь разобрать речь председателя, наполовину свесился из своей ложи.
– Сэр Джон, если вы хотите, чтобы ваше имя попало в историю, вы выбрали исключительно правильный момент. Если вы теперь свалитесь вниз и разобьетесь, то в протоколах парламента это непременно будет отмечено. Таким образом, о вас долго будут вспоминать: «А, это тот молодой человек, который разбился во время исторического заседания парламента!» Или: «Это историческое заседание парламента примечательно еще и тем, что во время него разбился некий сэр Джон!» Пожалуйста, если хотите получить посмертную славу, можете высунуться из ложи еще немного, – и готово! Мне, правда, придется вытерпеть слезы и упреки вашей матери, но не думайте об этом, – я справлюсь, – флегматично произнес сэр Френсис.
– Но не слышно же ничего, дядя! – отчаянно воскликнул Джон.
– Экая беда! Но я вас утешу: я могу пересказать вам, о чем говорит наш уважаемый председатель, и о чем станут говорить наши честнейшие и мудрейшие парламентарии.
Джон сел на стул и взглянул на сэра Френсиса, пытаясь определить, шутит он, или говорит серьезно:
– Вам известно содержание их речей?
– Я знаю, что они должны сказать, и знаю их характеры, поэтому знаю и то, как они это скажут.
– Ну, – разочарованно протянул Джон, – ваш рассказ будет весьма приблизительным.
– Зато я поведаю вам о некоторых мотивах выступлений наших ораторов, о коих сами эти джентльмены никогда вам не поведают. Вы ведь любите скрытые мотивы, сэр племянник. Впрочем, я не настаиваю; от духоты меня клонит ко сну, и я с удовольствием вздремну до конца заседания, если вы не имеете желания меня слушать, – сэр Френсис удобнее устроился на своем кресле и закрыл глаза.
– Извините, дядя, я не хотел вас обидеть. Не засыпайте, прошу вас! Скажите, о чем говорит председатель?
Сэр Френсис лениво потянулся, распрямился и посмотрел вниз.
– В данную минуту он благодарит его величество за высокую честь, предоставленную парламенту в решении главного государственного вопроса, – сообщил сэр Френсис. – О, даже слезы потекли по щекам нашего уважаемого председателя, – мастер, настоящий мастер! За это его и ценит наш государь и прощает ему небольшие вольности в отношении каких-то там общинных земель… Парламентарии в восторге от королевской милости. Многие вскакивают со своих скамей и что-то выкрикивают, видите? Понятное дело, – они требуют составить особый благодарственный вердикт в адрес его величества. Председатель полностью разделяет их чувства.
А теперь, обратите внимание, как изменилось выражение его лица: печаль и скорбь сменили благодарственную гримасу; почтительность, однако, сохранилась. Предстоит рассказ о разладе в королевской семье из-за неспособности ее величества родить наследника мужского пола. Уверен, что голос председателя дрожит, когда он говорит об этом. Ни слова осуждения в адрес королевы, упаси боже, лишь сожаление о том, что Господь не дал ей сына. Члены парламента внимают председателю с тоской, головы их опущены, и тяжелые вздохи услышали бы мы, если бы были там, внизу.
Сэр Френсис, сделав паузу, покосился на публику на галерее: люди в ложах и на стоячих местах были заняты собственными разговорами по поводу происходящего. Тем не менее, сэр Френсис пододвинулся ближе к племяннику и понизил голос:
– Убежден, что среди наших парламентариев нет ни одного человека, который не желал бы избавиться от ее величества. Королева не умеет расположить к себе людей, к тому же, всем прекрасно известно об отношении к ней государя. Развод будет утвержден единогласно, но надо соблюсти правила игры. Вот председатель заканчивает свою речь, – и вот она,
