недалеко от входа. Поджарый седой мужчина в классическом черном костюме разглядывает меня, не скрывая интереса. На его породистом лице застыла смесь из любопытства и откровенной неприязни. Он явно ожидает именно меня.

Ладони гвардейцев тяжело опускаются на плечи, и они ведут меня к незнакомцу. Силой усаживают в кресло и застывают рядом, ожидая дальнейших распоряжений хозяина.

— Оставьте нас! — приказывает мужчина тихим голосом, и бойцы немедленно выполняют распоряжение.

Взгляд пронзительно-зеленых глаз вновь обращается на меня, и я узнаю в лице незнакомца фамильные черты Рода Романовых.

— Князь Иван Константинович Бестужев, — с достоинством представляется он, слегка наклонив голову, и протягивает руку над столом.

Руководитель Императорской Гвардии и отец Бестужева-младшего, командующего охраной наследников Престола, явился по мою душу лично. Мне хочется присвистнуть и отпустить привычную дерзость, но я сдерживаюсь.

— Александр Игоревич Шувалов, — без всякого пафоса произношу в ответ я и крепко жму широкую ладонь.

Рукопожатие у Бестужева крепкое, а взгляд проницательный и острый. Он долго и внимательно рассматривает мое лицо, будто ища в нем знакомые черты, а затем переводит взгляд на кровь, запекшуюся на моей руке. На лице князя не дергается ни один мускул, лишь в глазах мелькает едва заметная тень.

— Что с Романовой? — спрашиваю я, бросаясь с места в карьер.

— С Натальей Николаевной все хорошо, она уже в Императорском Дворце. Полагаю, принимает ванну, — ровным голосом информирует Бестужев. — А мы с вами должны прояснить некоторые обстоятельства покушения на Наследницу Престола и степень вашего участия в нем!

— Моего участия в покушении⁈ — с недоумением переспрашиваю я, не отпуская руки Бестужева-старшего. — Так теперь выглядит благодарность рыцарю за спасение красавицы-принцессы⁈

— Да вы не волнуйтесь, это не обвинение и даже не подозрение, мы просто беседуем! — успокаивает меня князь.

— Значит, я могу быть свободен⁈

Князь едва заметно вздрагивает, и высокие тщательно выбритые скулы вспухают желваками. Видимо, я ломаю привычный паттерн общения с допрашиваемыми, точнее, с опрашиваемыми, как любят формулировать представители силовых структур Империи.

— Вы забываетесь, юноша! — отвечает князь, выделяя слово «юноша», и резко размыкает рукопожатие. — Вопросы здесь задаю я, а вы — отвечаете! И отвечаете лишь тогда, когда того пожелаю я!

Покорно склоняю голову, пряча усмешку, а затем смотрю Бестужеву прямо в глаза, всем своим видом выказывая готовность к сотрудничеству. С такими «настоящими полковниками» лучше действовать в рамках их же ожиданий, не внося сумятицу в прямую, как единственная извилина, логику.

Выдержав театральную паузу, Бестужев достает из лежащего на столе кожаного портфеля белую картонную папку. Медленно расшнуровывает ее, поглядывая на меня исподлобья, и вынимает несколько скрепленных канцелярской скрепкой листов. В левом верхнем углу приклеена моя фотография, сделанная в Родовой Высотке для паспорта, а справа от нее крупным шрифтом отпечатано мое имя.

Он молча читает, быстро скользя взглядом по строчкам. На зависть египетскому сфинксу лицо Бестужева не выражает никаких эмоций. Я терпеливо жду, даже не пытаясь разглядеть написанное.

— Когда вы узнали о сегодняшней встрече? — наконец, прерывает молчание князь.

— Примерно три часа назад.

— Кто был ее инициатором?

— Меня пригласила Наталья Николаевна Романова лично, — четко отвечаю я.

— Звонок, нарочный или официальное приглашение?

— Первое, — я выбираю один вариант из трех.

— Ваш разговор кто-либо слышал?

— Нет!

— Вы сообщали кому бы то ни было о предполагаемом месте и времени предстоящей встречи?

— Главе Рода и Руководителю Тайной Канцелярии по совместительству — Великому Князю Игорю Всеволодовичу Шувалову.

— Больше никому⁈ — Бестужев подозрительно щурится, и его лицо становится похожим на физиономию дознавателя из третьесортного сериала.

— Никому! — уверенно подтверждаю я, не желая впутывать Трубецкую в очередные неприятности.

На меня накатывает скука. Странное сочетание с усиливающейся головной болью, если подумать. Разглядываю моложавое лицо собеседника и гадаю, почему в этот раз меня не взяли в работу мозгоклюи-дознаватели. Или они копаются в головах только после контактов с Темными?

— Значит, нападения вы не ожидали?

— Я понял, что оно произойдет за полминуты до атаки…

— И что же открыло вам глаза? — вопрошает Бестужев, откидываясь на спинку кресла.

В моем досье написано, что я бастард, который вырос в провинциальном сиротском доме. Бастард, который случайно выжил в грандиозном пожаре и был обласкан Великим Родом Шуваловых в первую очередь из соображений благотворительности. В деле наверняка упомянуты мои потенциальные магические способности, которые выявили дознаватели, но я все еще неопытный бездарь. А такой парень не должен проявлять умения, характерные лишь для одаренных аристо, прошедших специальную подготовку.

— Интуиция! — вру я и пожимаю плечами. — Официанты вели себя слишком неестественно!

— И поэтому вы, будучи без оружия, хладнокровно убили двоих вооруженных парней в течение двенадцати секунд? — Бестужев вопросительно вскидывает брови, и в его зеленых глазах вспыхивает гордость за собственную невероятную проницательность.

— Неправдоподобно затянутые драки — удел плохих книг и кинофильмов, в жизни все происходит иначе, — назидательно замечаю я. — Мне было некогда раздумывать и засекать время!

Снова раздраженный прищур и вспухшие желваки на скулах. Бестужев приглаживает короткий ежик седеющих волос, криво улыбается и, выругавшись вполголоса, наклоняется вперед.

— Приберегите иронию и сарказм для ушей таких же, как вы юнцов, князь, — цедит он сквозь зубы. — А мне отвечайте по существу!

— Пятнадцать! — повинуюсь я.

— Что значит «пятнадцать»? — спрашивает Бестужев, хмуря тонкие брови.

— Я убил их в течение пятнадцати секунд, — поясняю я.

— Вы знали этих людей⁈

— Никогда не встречал их до сегодняшнего дня!

— Кто, по-вашему, был главной целью преступников: вы или Романова⁈ — в глазах Бестужева разгорается неподдельный интерес, а в моих — желание прекратить бестолковый допрос как можно скорее.

— Понятия не имею: они напали на меня, и я защищался…

— У вас есть соображения по поводу личностей заказчиков покушения⁈

— Ни единого!

— Это ваши первые убийства⁈ — в голосе Бестужева сквозит откровенное сомнение и издевка.

— Я забыл дома блокнот с именами всех жертв…

Бестужев сжимает челюсти до зубовного скрежета и вновь обращает взгляд на мое досье. Я мысленно благодарю его за предоставленную передышку — сильная головная боль отнюдь не способствует участию в словесных баталиях. Закрываю глаза и погружаюсь в спасительную темноту. В темноту и тишину.

— Итак! — произносит Глава Императорской Гвардии после внимательного чтения. — В жутком пожаре,