— Эх, молодость! Ха-ха, горячее сердце, горячая голова! Ладно, ничего без меня не трогай, девка. Сейчас тётушка Маришка выкатит свои титьки и всех спасет.

Флаер плавно приземлился на траву, легонько качнувшись на пневмоопорах. Когда женщина подошла к выходу, около него уже толпились другие курсантки и выглядывали наружу.

— Так, курочки! Разошлись, разошлись, кому говорю! — Маришка наконец вышла из флаера. — Сейчас я вам бычка в стойло приведу… ой…

* * *

Собственно, это «ой», как я подозреваю, было связано с моим внешним видом. Комбез в нескольких местах разодран когтями медведя, весь в кровище, волосы взъерошенные и окрашены в алый.

— Курсант Джек, бегом на борт! Нужно срочно вас осмо…

— Отставить «бегом на борт». Меня не нужно эвакуировать.

— Да как же…

Я остановил речь Маришки жестом.

— Идемте, покажу.

В общем, вместе с Фу Хуа, Идель и Маришкой мы пришли к трупу животного. Я вкратце объяснил ситуацию, поведал о том, как все произошло и почему мне пришлось их вызвать.

— Хорошо, хорошо, я поняла! Это правильно решение! — колобок в костюме бойскаута похлопала себя по бедрам.

— Заберете?

— Хах, еще чего! — женщина вытащила с пояса массивный изогнутый нож и передала мне. Если не ошибаюсь, то их еще называют «кукри». Эдакая уменьшенная копия мачете. Ну да хрен с ним. — Добыча ваша? Ваша! Так и разделывать вам!

Я оглядел небо, с которого продолжал лить дождь.

— Серьезно?

— Конечно! Так что возьмите-ка себя в руки, курсант Джек, и приступайте к свежеванию. Я буду говорить, что нужно делать.

Вытащив тушу под прожектор флаера, мы приступили к разделке. Вот только…

— Вы-то куда поперлись⁈

— Нам… интересно, — заявила кучка эвакуирующихся валькирий, что встали неподалеку, переминаясь с ноги на ногу.

— Ладно, подходите, только свет не загораживайте. Так, а теперь начнем! Переворачивайте его на спину, затем вы двое, — она указала на Фу Хуа с Идель, — вытягиваете его передние лапы над головой, а вы двое, — в этот раз палец указал на ноу-нэйм девчонок, — тяните задние. Готовы? Начинаем!

— Что мне-то делать⁈

— Не мельтешить!

И началось. Под чутким надзором Маришки и не без помощи девчонок процесс пошел. Она рассказывала, как правильно держать нож, как резать, где останавливаться, какие места огибать. К слову, самое стремное было вытаскивать внутренности. По словам той же Маришки, если не сделать это вовремя, то мясо будет испорчено, а мы и так много времени потеряли.

— Закопайте потом, а щас самое интересное! Нужно произвести главный надрез через всю тушу до жопной дырки. Делай!

— Делаю! — я произвел все требуемые манипуляции. — Дальше?

— Молодец! Теперь вокруг жопной дырки семенники не забудь отчекрыжить, это важно! А после веди лезвие до самого кончика хвоста. Благо, хех, хвост у него короткий.

«Хвост-то короткий, зато шары такие, что убить можно. Блин, прости меня, косолапый. Как мужик мужика прости».

— Куда бросаешь⁈ Отдай сюда… они нужны, — все посмотрели на Маришку. — Для дела… важного. Все! Хватит пялиться, продолжим!

Короче, с разделкой мы провозились около двух часов. С одной стороны, было тошно, потому как не привык я к подобному, а с другой, интересно. К слову, интересно не только мне. Фу Хуа и Идель прониклись процессом, постоянно перескакивали от одной лапы к другой, давали правильные и не очень советы, смеялись и спорили. Да что там, все собравшиеся с любопытством наблюдали за действом. Кого-то, правда, вывернуло, когда мы доставали внутренности, но в остальном все прошло здорово.

Грязные, мокрые, вонючие, но весьма довольные собой, мы погрузили тушу на флаер. Да, Маришка не разрешила ее оставить, ибо получена она нечестным путем. Ведь будь такая ситуация в реальных условиях, наш мишка бы тупо стух. Но этому в какой-то степени повезло.

— Пора прощаться, — посмотрел я на Феникса. Девушка стояла чуть склонившись набок и выжимала волосы.

— Да… постарайся меня больше не пугать, — она уже собиралась меня обнять, но я с улыбкой отстранился.

— Мне надо в душ.

— Ничего страшного, — все же обняла. — У меня он скоро будет, а вот у тебя… будь осторожен, когда пойдешь к реке. Течение там не быстрое, но тем не менее.

— Так, давай без мамкиных наставлений. Мне одной такой за глаза хватает.

— Да-а… — Фу Хуа как-то грустно улыбнулась.

Я было хотел ее подбодрить, но тут вмешалась сначала Идель, а затем и Маришка подключилась. Короче, нас вытолкали из флаера обратно под дождь, а сами улетели. Мы так и остались стоять с занозой под бесконечными потоками воды, глядя на удаляющийся свет прожекторов.

— Что будем делать?

Я огляделся. Вокруг была темнота.

— Парашют у тебя где?

— Под деревом.

— Пошли спать…

Немного поразмыслив, мы пришли к выводу, что сделать хотя бы что-то похожее на палатку у нас сейчас не получится, а потому решили в него тупо завернуться.

— Джек, не то чтобы я настаиваю, но мне кажется, что если мы останемся в мокрой одежде, то скорее всего не уснем и как минимум замерзнем.

Острый момент. Минута тишины, нарушаемая шумом дождя и ветра.

— Раздеваемся.

— До трусов?

— Они тоже мокрые, — озвучил я мысль, а сам удивился, какого хрена она вообще у меня что-то спрашивает.

— Да и чего мы там у друг друга не видели, хе-хе, правда же?

Да… Да, только вот нам не доводилось спать в обнимку в одном мешке, который еще и не мешок вовсе.

— Догоняй! — заноза шмыгнула в центр «рулета». А я закинул свой чумазый комбез на ветку, следом отправил труханы и полез вовнутрь.

Было жутко холодно, но, в отличие от улицы, хотя бы сухо. Думаю, через полчасика мы тут все нагреем и станет куда комфортнее. В целом, жить можно, если не считать жесткой земли. Благо подушку нам заменял рюкзак. Невесть что, но все же лучше, чем ничего.

— Ты тяжелый!

— Конечно, блин, я тяжелый!

— А…

— Что?

Внутри нашего кокона было еще темнее, чем на улице. То есть совсем ничего, кроме черноты, не видно.

— А можно я на тебя взберусь? И нам будет теплее, если мы ляжем в обнимку. Быстрее согреемся.

— И так согреемся, ложись сбоку.

Мы еще некоторое время поерзали, пока наконец не улеглись так, чтобы было более-менее удобно обоим. Усталость брала свое, и глаза постепенно закрывались даже несмотря на холод и постоянно урчащий живот.

— Джек.

— Что?

— Знаешь, почему я постоянно посылаю тебя нахрен?

— Потому что ты стерва каких поискать, — пробухтел я сонным голосом.

— Нет.

— Удиви.

— Потому что я дура и…

Я чуть языком не подавился.

— Удивила.

— Подожди… Потому что я слишком гордая дура, у которой проблемы с коммуникацией. И когда ты слышишь очередное «иди нахрен», это значит, что я просто не знаю, что сказать, или знаю, но эти слова слишком меня смущают, — заноза снова замешкалась, пока, видимо, не перевернулась ко мне лицом. — А еще я хотела сказать спасибо за то, что тогда помог мне на арене, и вообще… за все остальное.

Она говорила, говорила и говорила, а я лежал молча. Тупо не знал, что сказать, и, кажется, стал понимать, почему она посылала меня нахрен. Мне вот ее сейчас тоже хотелось послать.

— Я… знаешь… Ты… Когда ты сказал ту фразу, что «это будет не по-человечески», я сразу вспомнила, как постоянно спрашивала о подобном себя. Понимаешь? Я задавала себе вопрос: «А как будет по-человечески?» Это сложно. Это сложнее, чем кажется. Понимаешь, Джек? — тишина. — Ты спишь, что ли?

Заноза сама мне подкинула офигенную идею.

Но я ее недооценил.

— Дже-ек? — тишина. — Джек! — эта падла сначала свернулась калачиком, а затем резко выпрямилась как пружина, здорово лягнув меня пяткой в бок.

— С ума сошла⁈

— Я знала, что ты не спишь! Отреагируй как-нибудь! Я тут распинаюсь, а он овощем прикидывается!

— Просто не знаю, как на это реагировать.

— Вот! Во-от! Теперь ты меня понимаешь? Просто скажи «иди нахрен» — и тебе полегчает.

— Иди в жопу.

— Хах… И-и-и как ощущения? Полегчало?

— Иди нахрен.

Идель звонко рассмеялась и притихла. На улице продолжал идти дождь, но в нашем коконе стало чуточку теплее.

— Хм… а хочешь сбросить напряжение?

— Э-э⁈ В каком смысле?

— Ща… слушай. Кхем! — а дальше произошло нечто из ряда вон. Идель набрала полную грудь воздуха и выдохнула то, что я никак не ожидал услышать: — Я маленький чайник, толстый, курносый. Вот моя ручка, а вот и мой носик. Шипеть я могу, но совсем не от злости. Когда я шиплю, я зову