Шрифт:
Закладка:
– Дело в том, что в Люции Моране много тени, и он столько раз пересекал грань… что лишь благодаря Саре в нём осталось что-то светлое. И вообще есть чувства.
– Зависимость? – предположил Самаэль – похоже, его заинтересовала новая деталь истории.
– В какой-то степени, но не совсем. Так или иначе, она у них обоюдная, – стала рассуждать дэва. – Раньше они дополняли друг друга, то, чего не хватало одному, компенсировалось другим. Между ними столько всего… Сколько я живу, а никогда больше не встречала подобного. Может, если бы судьба сложилась иначе, если бы сражение не было нашей сутью, а жизни не висели бы на волосок от смерти столько раз, то и не было бы той привязанности. Ведь наши чувства без испытаний слабнут и угасают. Не только воин закаляется в бою…
– У тебя хлеб подгорает, – бесцеремонно прервал её Самаэль. И она вздрогнула, а мысли, унёсшиеся куда-то в философские дали, вновь вернулись на привычное место. От печи, успевшей нагреть всю комнату, и правда шёл запах гари. Она кинулась к камню, взяв широкую лопатку, и поспешила вытащить форму с хлебом, верх которого знатно подзолотился.
– Готов? – спросил див, заглядывая ей через плечо.
– Да. Насколько это возможно.
– Тогда мы можем идти.
– Куда? – удивлённо оглянулась на него Айвен, с подозрением прищурившись.
– На корабль. Он скоро отплывает.
– Откуда?.. – ошарашенно начала она.
– Ну, в отличие от некоторых, когда спрашиваю я, мне рассказывают о всех судах, а не только о тех, которые платят налоги в казну.
– Почему ты молчал всё это время?! – воскликнула она и зашипела, нечаянно обжёгшись о форму, в которой стоял свежеиспечённый хлеб. И после начала спешно отряхивать руки, даже не предполагая, сколько времени у неё ещё осталось, чтобы собрать самое необходимое, не говоря уже о защите, которой необходимо было окружить жилую часть дома и таверну.
Но Самаэль ничего не ответил. Лишь невозмутимо бросил, что у них есть полчаса на сборы и ещё столько же, чтобы добраться до судна. Пока он уходил, решив подождать на свежем воздухе, Айвен смотрела ему в спину, мимолетно подметив, что страж ни капли не согнулся под весом сумки, скрывающей в себе не менее десяти бутылок вина. Для неё оставалось загадкой то, как он собирался довезти их до континента. Когда-то див обмолвился, что старается не пить в плавании, и на её вопрос почему так ничего и не ответил. Айвен же разлила напиток в стекло, совсем не предполагая, что вину предстоит проделать столь длинный путь.
Спустя оговорённое время Айвен выскочила на улицу, мучительно перебирая в голове всё то, что должна была сделать перед уходом, и гадая, будет ли достаточно тех защитных печатей, что дэва оставила внутри дома. Она безмерно злилась, лихорадочно ища Самаэля взглядом. И озадаченно застыла, увидев, как тот сидит на корточках в переулке между двух домов, у кучи мусора.
Уже подойдя ближе, Айвен осознала, что куча мусора – это человек, закутанный в тряпьё, словно в одеяло. А сразу после она ощутила характерный запах, который всегда исходит от тех, кто не имеет собственного дома и лишен возможности вовремя помыться.
Обычно остальные обходили таких людей стороной, но Самаэль сидел рядом, и, кажется… они о чём-то беседовали.
Будто почувствовав на себе её взгляд, див обернулся. А после, попрощавшись с недавним собеседником, который тут же вновь зарылся с головой в своё «убежище», поднявшись, направился к дэве.
– Кто это? – Вопрос вылетел из её рта, не скрыв недавней злости и досады.
– Знакомый. Сталкивались когда-то давно, – небрежно отозвался Самаэль. Айвен снова глянула на кучу тряпья. Она была настолько мала, что тот, кто находился внутри, либо был очень худым и тонкокостным, либо вовсе являлся ребёнком. Но, учитывая слова Самаэля, последнее невозможно.
Она хотела было спросить ещё, но лишь закатила глаза. У Самаэля и до этого встречались необычные знакомые. Хотя некоторые странности и вовсе граничили с потерей рассудка. Как тот раз, когда он спорил с птицей. Белая трясогузка, прилетевшая из глубины острова, залетела в окно и прыгала по столу, время от времени склёвывая крошки. А див спорил с ней, негромко что-то шипя. Стоя у бара, Айвен расслышала лишь обрывок фразы. Слова были столь нелицеприятные, отправляющие в путешествие в поистине неожиданное и тёмное место, что дэва никогда бы не стала повторять это вслух. Даже в мыслях.
Вспомнив тот случай, она прицыкнула и направилась вниз по улице, которая спускалась в сторону порта. Туман, как обычно, был настолько густым, что скрывал за собой всё на расстоянии нескольких метров. Поэтому, сделав пару шагов, Айвен оглянулась, проверяя, идёт ли за ней див.
Заметив это, Самаэль криво улыбнулся. Хотя это была скорее не улыбка, а оскал. Её взгляд коснулся мужских пальцев, что крепко сжимали ремешок походной сумки.
Вот что было для него настоящим сокровищем. Вздохнув, она отвернулась, принимая тот факт, что на данный момент очень сильно зависела от дива. Он был опытным воином, многое знал и, что неотступно следует за последним, многое скрывал. Айвен подозревала, что его предки когда-то покинули свой орден и, в отличие от остальных, смогли сохранить знания и передать их потомкам. Такое случалось, но редко. В своё время Ларак часто гадала, к какому теневому ордену они могли принадлежать. Она бы предположила, что к Ликорису. Но глупо было определять принадлежность по цвету волос.
Дэва всё чаще думала о том, как ей повезло, что она отправилась в путешествие не одна.
«Он отыскал корабль. Это уже доказывает его полезность», – к такому выводу пришла Айвен, пока снова шагала по маршруту, которым следовала несколько часов назад. На мгновение она остановилась, мучаемая смутным предчувствием беды, а после вновь двинулась в путь, надеясь, что не пожалеет о своих мыслях.
Когда они спустились к берегу, город утопал в тумане, так что суда, стоявшие в порту, выглядели призраками на воде. Причал изгибался дугой, которая упиралась в вырастающие над морем скалы. Именно к ним они и направились – оказалось, что камень скрывал за собой
