Шрифт:
Закладка:
Я поставила молоко разогреваться, и призадумалась.
Мне ведь и в голову не приходило написать Марату, что мне плохо. И не потому, что мы мало знакомы, а… просто. Никому и никогда не было до этого дела. Миша вообще пытался меня убедить, что я притворяюсь.
— То есть, ты бы нормально воспринял, если бы я написала тебе, что не смогу приехать в ресторан? — не поверила я.
И не зря не поверила.
— Нет, я бы воспринял это ненормально, и решил бы убедиться, не врешь ли ты. Но одного взгляда при свете хватило бы, чтобы убедиться. Давай ребенка, уронишь, — Марат нахмурился, и буквально забрал у меня из рук Камилу. — Что за дура тебе младенца доверила? Ты шатаешься.
— Выбора не было.
— Садись. Я скорую вызову, — Марат кивнул на стул, но я продолжила стоять.
И смотреть на него с Камилой на руках. Её личико скривилось в недовольстве от голода, а Марат, как обычно, выглядит собранно и мрачно. Но… что-то в этом есть — он с ребенком на руках.
«Даже не думай об этом!» — дала я себе мысленную оплеуху, и продолжила заниматься молоком.
— Не нужно скорую. У меня бывает.
— Что бывает?
— Просто бывает, — смутилась я.
— Ты ответить можешь?
— Это женское, — вспыхнула я, и Марат выматерился, заставляя меня еще сильнее краснеть.
— Понял. В следующий раз отвечай как есть, а не так, будто ты из средневековья в современность попала. Такое каждый раз?
— Только в первый день, — выдавила я. — Пожалуйста, хватит об этом.
Марат хохотнул, забрал у меня из руки бутылочку с молоком, и поставил ее на стол. А меня взял за руку, и буквально силком усадил за стул.
— Ты как монашка. Дьявол, с кем я связался!
Марат покачал головой, передал мне Камилу, и бросил:
— Подержи её, пока я руки помою. Сам покормлю.
— А ты умеешь?
— У меня четыре младших брата, Алика. Разумеется, я умею кормить мелких, — Марат включил воду в раковине, и я услышала, как он снова выругался, но уже не недовольно, а будто бы иронично. И добавил: — Охренительный вечер.
Я вздохнула, мысленно соглашаясь с его словами.
Охренительный, да.
МАРАТ
Я ехал к Алике с четким желанием все оборвать. По сути, ничего и не было — трахнул пару раз, денег дал.
Хватит.
Тем более, она больше не нужна мне — все оказалось легче легкого.
Можно устроить её на какую-нибудь должность, приглядывать, чтобы не растворилась в стране. Вся информация уже есть у нас с братом и, если Веснин жив, то мы его найдем.
Да даже мертвого найдем, чтобы убедиться, что подох.
И Алика не нужна.
Думал, поиграть решила. Начиталась дебильных журналов со статейками «Как заставить мужчину вас ценить», и решила продинамить, заставить волноваться о себе, опоздать на встречу… там же эту муть печатают? Мол, держите, девушки, мужчин в тонусе, ведите себя как необязательные суки.
Это взбесило до крайности.
Именно поэтому я и ждал Алику у ресторана, искал, звонил, а затем долбился в её дверь.
И вот, сам не понимаю, как так получилось, но я сижу на её кухне, придерживаю девочку трех-четырехмесячную девочку, и кормлю из бутылочки.
— Подруге звони, — велел я Алике.
Она кивнула, поднялась со стула, покачнулась, но не упала.
— Сиди. Я думал, телефон ты с собой взяла. Где трубку оставила?
— На кровати, — пробормотала Алика.
Встал, и медленно, чтобы не потревожить ребенка, пошел в её спальню. Что вообще с Аликой творится? Она точно не решила меня продинамить, и это не игра. Бледная, выглядит так, будто за сутки похудела на пять кило, до того изможденный вид.
Забитая.
Это почему-то дико, до зубовного скрежета, раздражает. Я люблю покорность, но не подавленность. А Алика… черт, планировала наглотаться таблеток, и пойти со мной на вечеринку. И сейчас, когда я сказал, чтобы подругу набрала, молча хотела в комнату ползти.
Спорить она может, видимо, только когда я её не по имени называю. Так отстаивает право называться Аликой, словно только это право у неё и есть.
Взял с кровати её смартфон, и пошел на кухню, отняв у хныкнувшего ребенка бутылочку, чтобы не захлебнулась. Подружка её… это та, про которую Руслан говорил? Вдвойне дура, что доверила Алике такую маленькую девочку. О себе-то позаботиться не может, не то что о ребенке.
Раздражает.
Так и тянет наорать на Алику, чтобы разморозилась, но что-то останавливает. И это не ребенок в моих руках.
И обрывать нашу связь желание пропало. Интересно, если бы Алика просто решила забить на нашу встречу, и встретила меня в обычном состоянии, сказал бы я, что больше не нуждаюсь в её услугах?
— Звони. И… врач точно не нужен? — протянул девушке телефон.
— Нет, — она покраснела.
Ну хоть цвет на лицо возвращается от моих слов.
Как из средневекового монастыря вышла, а не из Бразилии приехала!
Алика приложила телефон к уху, а я продолжил возиться с ребенком. Охренеть, именно этим я и хотел заняться после тяжелого дня — не пить в ресторане, не трахать Алику, а разгребать идиотские проблемы, возникшие на пустом месте.
— Не отвечает, — минут через пять произнесла Алика. — Я могу спуститься до нее, и…
— Сиди уже, — поставил бутылочку на стол. — А лучше… черт, твоя идиотка-подружка не принесла переноску? Коляску? Хоть что-то?
— Нет. Она не идиотка, просто ситуации бывают разные, — Алика подняла на меня взгляд.
И злость с раздражением улеглись, а затем растворились вовсе.
Невозможные у неё глаза. Алика красивая. Действительно, красивая девушка, а глаза — отдельная ария, в них смотреть больно. Вижу свое отражение таким, какое оно есть: как шел по карьерной лестнице, и строил свой бизнес, шагая по головам и ломая чужие судьбы без оглядки. И ведь не мучила совесть, это жизнь, в конце-то концов. А в её глаза смотрю, и все вспоминается в неприглядном свете.
Добрые глаза.
И какого черта она согласилась трахаться со мной за деньги? Ради папаши своего ублюдского?
Вдохнул воздух через стиснутые зубы, приобнял Алику, и буквально потащил её в комнату.
— Да я сама дойду, ты ребенка неси, что ты, — слабо запричитала она.
— Тихо. Обеих дотащу. И кто твоя подружка — сам решу. Ситуация у нее, — припечатал.
Усадил Алику на кровать, чуть надавил, и она легла. И в дверь постучали.
