круга, даровав во владение очень небольшой хабитат где-то в горной местности, но этого требовали обстоятельства будущей женитьбы на Иеками. Нужду в телохранителе «не склонном прислушиваться к пожеланиям кого бы то ни было» я аргументировал поведением Цурумы Шино, как следует сплясав на кровоточащей мозоли теперь уже моего императора.

На самом деле, мне ничего не было нужно, но уйти без каких-либо требований было бы… неудобно. Могло создаться впечатление, что я всего лишь спасал свою жизнь.

Дорога нам с Рейко предстояла долгая. Сначала мы почти полтора часа ехали в трамвае, высадившем нас на конечной, бывшей одним из пригородных вокзалов, а там сели на пассажирский поезд, которому потребовался еще час, чтобы доставить нас до одной невзрачной станции. Выйдя на перрон с табличкой «Хикарияма», мы погрузились в мир тьмы, грязи, хлещущего наотмашь ливня невиданной силы и жутких порывов ветра. Как только мы сошли с платформы, утонув в грязи чуть ли не по щиколотки, Рейко предприняла попытку унестись от меня с помощью ветра, провалила её, промазала рукой мимо моего дождевика и вознамерилась утонуть. От этого её пришлось срочно спасать, заставляя заползти мне на спину. Вот так, с невестой на закорках, я и продолжил свой путь… включив режим ночного видения на очках, бывших весьма дорогими окулусами.

— Ариста! Ты сошел с ума!! Что мы тут делаем?! — заорала мне на ухо Иеками, пользуясь моментом, возможностью и голосом.

— Я же тебе обещал! — попытался я крикнуть, но порыв ветра забил мне чуть ли не литр воды в глотку, заставив судорожно закашляться.

— Что обещал?! — взвыла раненой белугой девушка, — Утопить?!!

— Познакомить! С род… тьфу… венни… тьфу… ком!

— С кем?!!

Путешествие было выматывающим. Грязь вскоре кончилась, уступив место влажным и скользким камням местной токийской достопримечательности — пологой и голой как коленка горы, куда в ненастную погоду било удивительно большое число молний. Станцию, на которой мы вышли, как раз и назвали в честь местной достопримечательности, «Хикарияма» означала «Гора Света». Как только приблизительная цель нашего маршрута дошла до едущей у меня на загривке девушки, та начала орать в три раза громче, утверждая, что мы непременно умрем, а встречаться с уже мертвыми родственниками у нее желания нет!

— Ариста!! Я хочу жить!

— Успокойся и не ерзай! Почти пришли!

— На тот свет?!!

— Верь мне!

Последняя фраза вконец задолбавшегося меня оказала магическое действие. Рейко замолчала, лишь покрепче сцепив руки у меня на шее. Собравшись с силами, я продолжил путь на вершину.

Там нас уже ждали.

Трехметровый клыкастый здоровяк с голым торсом стоял в темноте, скрестив могучие лапищи на своей груди. Одетый лишь в нечто, наподобие украшенных шаровар, он вовсю отсвечивал в блеске молний голым могучим торсом, кожа на котором во мраке ночи и шторма казалась черной. С сурового лица на нас надменно и свирепо взирали два почти круглых глаза, а из-под нижней губы великана виднелись небольшие клыки. Вокруг сурового силуэта трепетал лента, свернутая в круг, на которой через равные промежутки были вплетены небольшие барабанчики, удерживаемые в воздухе неизвестной силой.

Впрочем, почему неизвестной?

Встав за несколько метров от ждущего нас существа, я спустил очень тихую Рейко с закорок, быстро поправил ей дождевик.

Повернулся назад.

Выполнил уважительный поклон.

— Райдзин-ками. Мы пришли.

Конец второй книги

3. Рыцарь в клетке

Он выступил против тех, кто стоит неизмеримо выше, но смог выжить, сумев отстоять то, что считал своим. Огнем, мечом и страхом вырезал себе нишу в новой стране, где совсем не жалуют чужеземцев, - когда-то обещанную, но чуть было не отобранную другими. Теперь есть дом, положение, друзья, даже невеста... жизнь удалась? Скоро свадьба?

Очнитесь, дорогой сэр Алистер Эмберхарт! Мир не крутится вокруг вас. Да, он стабилен так, как вы и мечтать не могли в той, первой своей жизни. Технологии пара и эфира, всеобщая индустриализация, чудеса науки и техники появляющиеся даже несмотря на отсутствие столь полезных для прогресса войн... Вся эта стабильность может исчезнуть в один день, превратившись в хаос, разруху и раздор.

Какой титан, чудовище или катаклизм способен на это, спросите вы, дорогой сэр?

О нет, вовсе не столь масштабные события.

Нужна всего лишь капелька... волшебства.

Пролог

18 мая 3284 года от смерти Шебадда Меритта, Узурпатора Эфира

Каждый житель хабитатов на территории Японии с детства знает одну прописную истину — хочешь пригубить чарку сакэ, так дождись Бури! И сиди день, вечер или ночь вместе с соседями и добрыми друзьями, веселись и пей, пока за границей покрытого зеленью поселения бушует эфир, уносящий души людей. Традиция хорошая и правильная, помогает не забывать о ужасах, творящихся за пределами зеленых благодатных хабитатов, а также позволяющая быстро вычислить пьяниц. Последним доверия нет и не будет, да и не было его никогда у японских земледельцев. Где сакэ без умеренности хлещут, там и до воровства недалеко, а если уж такое начнется — нагрянет хозяин с проверками. Последнее — точно никому не нужно!

Сегодня жители большого и славного хабитата Сугова гуляли с душой. Бури то не было больше двух месяцев, истосковались по хорошему застолью! Сейчас они сидели за накрытыми столами, собравшись по несколько соседских семей, традиционно поддерживающих хорошие отношения. Опрокинуты были первые чашки с алкоголем, произнесены первые шутки, а мозолистые трудовые руки застучали палочками по плошкам с угощением.

Но не только взрослые праздновали сегодня. Буря также была прекрасным временем для молодежи хабитатов. Подростки, оставленные на попечение самих себя, тоже отдыхали и веселились, разве что без доступа к алкоголю. Что насчет опасности, подстерегающей молодых людей там, где они предоставлены сами себе, то с этим в хабитатах боролись давно и успешно. После того, как молодая незамужняя японка рожала, у нее и у ребенка брали в местной больнице по капле крови, через которую с помощью медицинского гемоскопа легко определялся уклоняющийся от ответственности папаша. Дальше наступала очередь настоятеля из местного храма, быстро повязывающая совсем не радостных молодых узами брака, и выселение новой семейной ячейки в дом поближе к железнодорожным путям. После молодым часто приходилось крутиться дальше одним, что было далеко не легко под осуждающими взглядами знакомых. Но… либо так, либо высшая мера наказания в хабитате — изгнание.

За подрастающее поколение жители зеленых поселений всегда были спокойны. Мало кто из юных японок мечтал оказаться на краю селения навсегда связанной с человеком, который за девять месяцев не нашел в себе