Шрифт:
Закладка:
Около года Парамоновы провели в Константинополе, живя на доходы от парохода, курсировавшего по маршруту Поти — Батуми. В начале следующего, 1921 года, когда стало ясно, что надежды на скорое возвращение в Россию беспочвенны, Парамоновы перебрались в Германию. Дело в том, что еще до начала Первой мировой войны Н. Е. Парамонов перевел в Германию задатки за шахтное оборудование. В связи с грянувшей войной поставки так и не начались; теперь он рассчитывал вернуть вложенные средства. Однако и эти надежды не оправдались: то ли мнение о порядочности и обязательности в делах немцев оказалось преувеличенным, то ли война и последовавшая за ней гиперинфляция разорила германских партнеров Парамонова.
Так или иначе, надо было как-то налаживать жизнь; жизнью для Николая Парамонова было дело, предпринимательство. Сметливый казак вложил большую часть имевшихся у него средств в… пустыри, купив незастроенные участки земли в Берлине, благо что в условиях «сверхинфляции» 1920‐х годов это было не очень дорого. Он правильно оценил, что бурное развитие автомобильного транспорта приведет к росту потребности в гаражах, заправках и т. д., в том, что сейчас называют автосервисом. Берлин был в этом отношении почти девственным. В 1926 году завершилась постройка первого парамоновского гаража, в 1929‐м — второго. При гаражах были авторемонтные мастерские и заправочные станции. Кроме того, Парамонов построил несколько многоквартирных доходных домов. Все это давало весьма неплохой и стабильный доход и обеспечивало безбедное существование всего многочисленного семейства, включая семью брата Петра (ум. в 1940 году). В эмиграции их роли переменились; если ранее большая часть парамоновского хозяйства была на Петре, то после того, как он осознал, что в Россию никогда не вернется, интерес к делам у него пропал и занимался он лишь стареньким пароходом, приписанным к одному из румынских портов.
В начале 1920‐х годов Н. Е. Парамонов получил предложение возобновить издание «Былого»; инициатором был В. Л. Бурцев; однако, поразмыслив, Николай Елпидифорович отказался от этого предприятия, справедливо указав на сильную конкуренцию на рынке исторических изданий на русском языке.
Парамонов заметно поправел; «Возрождение» предпочитал милюковским «Последним новостям»; поддерживал дружеские отношения с атаманом П. Н. Красновым, с которым остро конфликтовал в 1918–1919 годах.
О «Донской речи» вспоминать не любил, хотя некоторые книжки издательства в парамоновском доме были; по воспоминаниям сына, часть из них была приобретена уже в эмиграции. Все книги, собранные Н. Е. Парамоновым в эмиграции, сгорели вместе с его архивом во время войны. Сын Николая Елпидифоровича, Елпидифор Николаевич, вспоминает, что читал из книг «Донской речи» только одну:
…если память мне не изменяет, «Случай 212». Дал мне ее отец как образец того, что не следовало бы печатать. Вообще, отец не любил вспоминать о тех изданиях, которые подрывали старый строй, и не раз говорил: «эх, были молодыми, да не тех людей слушали; теперь расхлебываем»[960].
В политической деятельности Николай Елпидифорович почти не участвовал, хотя иногда бывал на эмигрантских «мероприятиях»; так, он присутствовал на печально известной лекции П. Н. Милюкова в Берлине, во время которой двое черносотенцев пытались застрелить бывшего кадетского лидера и в результате убили В. Д. Набокова; Парамонов был среди тех, кто задержал террористов. Единственной, по-видимому, организацией, в которой он принял некоторое участие, было Братство Русской Правды[961]. Участие Парамонова выражалось в основном в финансовой поддержке. Кстати, Парамонов был совершенно напрасно объявлен советской юстицией вдохновителем «инженеров-вредителей», осужденных в 1928 году по «Шахтинскому делу». Собственно, и все дело было «постановкой» ОГПУ.
Кроме выпуска весьма кровожадных листовок деятельность Братства, пожалуй, ни в чем ином не выразилась. Как и большинство других эмигрантских организаций, она была «высвечена» изнутри агентами ГПУ и реальной опасности для Советской России не представляла. Техническую помощь Братству оказывал старший сын Николая Елпидифоровича — названный в честь деда, основателя династии, Елпидифором — рассылал литературу и т. п.
Приход к власти нацистов в 1933 году поначалу никак не сказался на жизни Парамоновых. Николая Елпидифоровича вызвали в гестапо на «беседу», интересовались настроениями, отношением к большевизму и почему-то к украинскому вопросу. Претензий не оказалось. Сложнее было со старшим сыном, Елпидифором. Он заканчивал учебу в университете и обнаружил недюжинные способности в инженерном деле. Ему предложили остаться при кафедре для написания диссертации и последующей профессуры. Проблема заключалась в том, что в этом случае надо было принимать гражданство, что, соответственно, могло привести к службе в вермахте. Пришлось отказаться от перспективной карьеры; Елпидифор, или, как его называли в семье, Фор, стал инженером-механиком, занялся практической инженерией. Впрочем, научный склад ума, тяга к исследовательской работе, изобретательству осталась при нем. Впоследствии, уже в США, им были запатентованы десятки изобретений.
22 июня 1941 года раскололо эмиграцию надвое — на тех, кто связывал надежды на «освобождение» России от большевизма с Гитлером, и на тех, для кого подобный путь был неприемлем. Парамоновы, по-видимому, относились ко второй группе; во всяком случае, в отличие от своего друга Краснова, возглавившего по предложению германского командования управление казачьих войск, Николай Елпидифорович отклонил предложение нацистов вернуться на родину и заняться «восстановлением экономики». Разумеется, с возвращением принадлежавшего ему имущества. После 1941 года «белые» эмигранты, даже отказавшиеся от сотрудничества с нацистами, преследованиям не подвергались — были лишь введены ограничения на поездки в прифронтовую зону. Елпидифор работал на одном из промышленных предприятий и, как все, считался мобилизованным — самовольный уход с предприятия карался смертной казнью.
В 1944 году Николай Елпидифорович вместе с женой, Анной Игнатьевной, перебрался в Чехословакию, в Карлсбад. В конце февраля — начале марта 1945 года, выправив себе фальшивые документы, туда же, сбежав со своего предприятия, отправился Елпидифор. В мае 1945 года Парамоновы оказались в советской зоне оккупации. Ничего хорошего им ждать не приходилось. Советская власть не собиралась прощать своих бывших противников. Начались аресты эмигрантов. Не дожидаясь своей очереди, Парамоновы (а именно жена Елпидифора Людмила Ивановна, привлекавшаяся комендантом в качестве переводчицы) получили разрешение на поездку в американскую зону (решающую роль сыграло обещание привезти несколько пар наручных часов) и, разумеется, не вернулись.
