как надежного купца"."Тим Паркс придерживается более циничной точки зрения, утверждая, что такой богатый флорентиец, как Козимо Медичи (Старший или его дальний родственник, Великий герцог), "купил себе место в раю" и "соблазнил духовенство, финансируя капитальный ремонт церквей" и восхитительное религиозное искусство эпохи Возрождения. Паркс представляет себе современного итальянского буржуа, который едет на субсидируемом скоростном поезде в Рим и говорит себе: "Я чувствую себя добродетельным - богатым и добродетельным, как те старые банкиры эпохи Возрождения. Не это ли, в конце концов, означает быть буржуа? Состояние души, изобретенное во Флоренции в XV веке: добродетельный, простительно самодовольный бизнесмен".²¹ Но бизнесмены в кватроченто так же, как и сейчас, хотят быть хорошими, не меньше, чем политики, священники или профессора, и действительно, бизнесмены имеют моральное счастье ежедневно оказываться в ситуациях, когда добро и зло очевидны, а результаты ясны. Тухлая рыба, поданная в его ресторане, имеет для буржуазного хозяина более непосредственный результат, чем гнилые идеи, выдвинутые бездумным антибуржуазным профессором. Правда, искренние бизнесмены часто терпят неудачу в своих этических проектах, как и падшие люди. Но ведь и политики, и священники, и профессора тоже. Вопреки мнению о том, что средневековые люди сильно отличались от нас с вами, средневековая церковь позволяла купцам делать свое доброе дело, но при этом предъявляла к ним высокие требования, а тех, кто не выполнил свой христианский долг, ждали муки Преисподней.

Леон Баттиста Альберти (1404-1472 гг.) наиболее известен как основоположник искусствоведения, но он написал также диалог о семье, в котором герой Джанноццо заявляет, что "это, пожалуй, своего рода рабство - быть вынужденным умолять и просить других людей, чтобы удовлетворить нашу нужду [вместо того, чтобы работать и торговать для этого]. Вот почему мы не презираем богатство". Цитируя отрывок из Альберти, Ричард Пайпс отмечает, что "этот позитивный взгляд на собственность и богатство стал доминировать в западной мысли в XVII и XVIII веках"²² Верно, и тема здесь та же. Адам Смит повторяет логику Альберти, когда пишет в отрывке о мяснике-пивоваре-пекаре: "Никто, кроме нищего, не решает зависеть главным образом от благосклонности своих сограждан"²³.

Но даже в торговой Флоренции эти взгляды не переросли в полноценную буржуазную цивилизацию. Возможно, потому, что они укоренились в антибуржуазной Италии, где господствовали князья земли и церкви. Во времена Данте, как и во многие другие времена, торговля, как и почти все остальное в нашей подлунной жизни, рассматривалась как повод для греха, а прибыль - как его признак. Святость в 1300 году зарабатывалась молитвами и благотворительными делами, тогда как покупать и продавать по дешевке считалось большой опасностью для души даже для такого жителя торговой Флоренции, как Данте (не то что могущественные церковники в "Божественной комедии", которые избежали этой опасности). Как утверждали за столетие до Данте святоши-альбигойцы на юге Франции, истинно святыми людьми были "нищие веры", то есть богатые люди, такие как святой Франциск Ассизский, выбравший в 1205 г. "госпожу бедность, невесту прекрасней которой никто из вас не видел"²⁴ И все же во времена Шекспира, через три века после Данте, претензии на "добродетель" для торговца считались просто смешными. "Пусть я не лгу, - говорит плут Автолик в "Зимней сказке", - это не пристало никому, кроме купца"²⁵ Улисс в "Троиле и Крессиде" говорит: "Давайте, как купцы, покажем наши самые грязные товары / И подумаем, что, может быть, они будут продаваться"²⁶.

На другом конце пятивекового пути от антипредпринимательской к пробизнес-цивилизации, пройденного Данте и Адамом Смитом, стоит благочестивый красильщик шерстяных тканей из Лидса Джозеф Райдер. Историк Мэтью Кадейн недавно описал дневник Райдера, который велся с 1733 по 1768 год в сорока с лишним томах и насчитывает два миллиона слов (моя длинная книга всего на одну восьмую меньше). Диссиденты были известны подобными духовными упражнениями, из жанра которых вырос Робинзон Крузо. Дневник Райдера, вероятно, не исключение, хотя в данном случае мы не имеем случайной выборки из сотни подобных работ, которую можно было бы тщательно изучить, а лишь давнюю традицию пуританской скрупулезности и ее литературные излияния, исходящие от буржуазных мужчин и женщин, привыкших в силу своей повседневной работы к ведению счетов.

Работа заключалась в том, чтобы, по словам Кадейна, "следить за собой в поисках малейших признаков отклонения от благочестивого курса"²⁷ Райдер наблюдал за собой с интенсивностью персонажа Вуди Аллена, проходящего психоанализ, и по той же причине: его современная торговая жизнь, по его мнению, могла развратить его душу. Он писал - Райдер мог бы стать автором гимнов - "Опасностей множество, которыми окружен каждый святой, / В каждом мирском удовольствии есть своя ловушка, если богатства в избытке".²⁸ Это древняя тема: нельзя служить Богу и мамоне. Грех гордости имуществом или успехом уводит от Бога, как и гордость всем, что находится внизу. Как выразился Райдер в другой своей строке, похожей на гимн: "Если я слишком озабочен тем, что внизу, / Это делает мой прогресс к небу медленным".²⁹ "Ежедневно стремясь к мирским достижениям, призванным почтить Бога, - пишет Кадейн, - Райдер рисковал превратить свои успехи в излишества, а достижения - в суету". Последнее искушение - духовная гордыня. Я горжусь тем, что я не гордый, и в последний момент сатана врывается в мою душу.

Кадейн не находит никаких подтверждений материалистическому утверждению, что соответствующее потребление было лишь демонстрацией кредитоспособности, внешним и видимым признаком внутренней и экономической благодати. Его человек Райдер не похож на одержимого кредитами человека, которого Крейг Малдрю и другие (следуя в этом за Марксом, как и клерикалы) находят в Англии того времени и ранее, поддерживающего видимость, чтобы не потерять кредитный рейтинг.³⁰ В дневнике Райдера любые "социальные последствия невыполнения кредитных обязательств были подчинены его беспокойству о восприятии его Богом"."Что в первую очередь определяло экономическое мировоззрение Райдера, его самооценку и образ, который он проецировал на других, так это духовная борьба, которую он ежедневно вел в уединении своего дневника, чтобы удержаться между гибельными крайностями", то есть крайностью отрицания использования даров Бога в мире и другой крайностью - мирской гордыней.Кадейн утверждает, что Адам Смит благожелательно относился к тщеславию (Кадейн ошибается, ему нужно медленно перечитать "Теорию нравственных чувств"). Он полагает, что это была попытка освободить таких людей от их забот. Я в порядке, вы в порядке, торговля в порядке. Хотя гипотеза поп-психологии и является неверным прочтением Смита, она служит подтверждением правильности утверждения Кадейна о том, что, напротив, трансцендентное часто имеет значение. Вплоть до наших дней многие бизнесмены настаивают на том, что Божий промысел превыше всего.