— Давайте в другой раз, а? — жалобно простонал я… И… как не странно… со мной согласились!

Ура! Живем!

А с рыцарем потом разберемся.

Два дня я только и делал, что ел, спал и снова спал да ел. Друзья никого ко мне не подпускали, храня мой покой, и только Тэ составлял (или составляла, кто его поймет? О, кстати, надо будет у Шема спросить, он это или она) мне компанию. Иногда правда, она пропадала снаружи, то ли у Шема, то ли у Алин. Но чаще всего первое, что я видел, раскрывая по утрам глаза — любопытная мордочка зверька. Именно тогда я приобрел дурную привычку дуть ей в нос. Зверю это не нравилось, она раздувалась, топорщила мех, зло цокала на меня и даже один раз попыталась укусить за палец, но чешуя Властелина оказалась ей не по зубам. После подобного разочарования я не видел ее целый день.

А под вечер, когда оборотень заглянул ко мне, наконец, поинтересовался:

— Кстати, Шем, эта твоя покупка — он или она?

— Она, — мягко улыбнулся оборотень и, упреждая возможный вопрос, предложил: — Ди, опиши, что вокруг?

Не понял? Какое это имеет отношение к полу Тэ? Тем более, что больше я спрашивать и не собирался…

— Ну… — осторожно начал я. — Телега. Солома… Все.

— А если подумать?

Я пожал плечами… А многоликий тихо начал:

— Можно опираться только на зрение. Тогда действительно будет только телега и солома. Если добавить слух — узнаешь, что за стеной кто–то о чем–то разговаривает…

Где? Кто? Не слышу ничего.

— … А если добавить еще и обоняние, — продолжил оборотень, — можно сказать, что в соломе у твоей левой ноги есть небольшое гнездышко, в котором сидят две мышки. Он и она. Он еще два часа назад пообещал ей принести еды, но ты так шуршишь, что он боится даже нос из гнезда высунуть… И ты был знал, какими словами она его чихвостит… «Подлый трус» — самое мягкое…

Это что? Все на уровне запахов?

— В том числе, — ухмыльнулся оборотень и оставил меня в гордом одиночестве.

Возле моей ноги действительно обнаружилось небольшое гнездышко… Подумав, я отщипнул от своего ужина несколько крошек и засунул его под солому. Пусть поедят…

Честно говоря, я попросту маялся от скуки и препирался с дедом, который взялся воспитать во мне сознательность или что–то в этом роде. Но, видимо, все его усилия были напрасны, поскольку меня интересовало, что угодно, но не его поучения. На каждую его сентенцию я задавал пару вопросов, навеянных мне общими снами, по большей части касавшихся его же личной жизни и становления Темного государства, тогда еще да–а–а–алеко не империи. Так что воспитательные беседы усыхали на корню.

А еще я пытался понять, что же все–таки произошло у той странной ямы? Что это такое было и чем подобное… развитие событий грозит мне лично? Бесплатное угощение бывает только на празднестве Адептов Хаоса и только для второго гостя… Хотя… Это такие типы, что и трех с охотой ознакомят со своими песнопениями…

Тогда мне еще раз приснился сон. Из того же ряда, что и предыдущие. Странный и реальный до дрожи. Но на этот раз угрозы я не чувствовал и ничего менять не пришлось. Просто лежал в высокой, горько пахнущей ветром траве. Над головой широко раскидывала крылья тьмы Ночь, глядя на укрытый ею мир мириадами глаз–звезд… было тепло и какое–то щемящее чувство сдавливало грудь. Хотелось просто дышать полной грудью.

А покачивающиеся под ласковыми прикосновениям травинки так приятно щекотали голую спину и распластанные по земле крылья… Там я был счастлив.

На третий день с меня, наконец, сняли эти остомаргулевшие бинты и позволили выползти на свет божий, предварительно посвятив в разработанную эльфами легенду. Оказывается, во время сражения в развалинах заброшенного города меня на последнем издыхании, когда сил для защиты уже не было, достало страшное проклятие поселившихся здесь тварей, которое и наделило столь страшным обликом. Но на самом деле я все такой же светлый, пушистый и ушастый. И мои братья–эльфы делают все возможное, чтобы данную мерзость с меня снять и как можно быстрее. А кто в подобном усомнится… Есть такие перелетные птицы. Стрелжи. Вот возьмет — и прилетит одна такая птичка. Доказывай потом на небесах Доргию, что мимо проходил…

В общем, все счастливы, все рады, только почему–то лошади отчаянно боятся приближаться к моему резвящемуся скакуну, также попавшему под проклятие… и в чем–то я их даже понимаю.

Трим встретил меня в своем репертуаре — то есть попытался облизать с ног до головы, при этом, едва не уронив назад на телегу. С трудом взобравшись в седло, я блаженно потянулся всеми конечностями, включая хвост, жмурясь на яркое и палящее солнце. Лежать в довольно узкой повозке, не имея даже возможности расправить крылья целых ТРИ дня — это же настоящее мучение!

Правда, сейчас я бы даже не оторвался от земли при попытке взлететь, но какое же это наслаждение — просто расправить крылья, ловя ими встречный теплый ветер…

А вокруг тишина — наша тележка тащилась в самом конце каравана, так что можно небрежно развалиться в седле и, не касаясь поводьев, просто наслаждаться жизнью… и попискиванием Тэ. Оборотень, кстати, по–прежнему пребывал в стойкой уверенности, что эта зверюшка — заколдованный человек. Я, честное слово, уже устал доказывать ему обратное. Ну нет от нее никаких магических излучений, нет!

За тем, чтобы я именно наслаждался, а не искал новых приключений, следил кто–нибудь из нашей компании, постоянно якобы случайно оказывающийся поблизости. Так что пришлось действительно расслабляться и дышать свежим воздухом. Но просто так это делать было не интересно, то я стал наблюдать за караваном. Похоже, предыдущие ошибки ничему не научили нашего «нанимателя». Как было сборище слабоорганизованных людей, так и осталось.

Нервно передернув крыльями и невольно ощерившись, я стал смотреть куда–то вбок. Вокруг вздымались практически отвесные уступы плато, местами обрывающиеся глубокими