– Вот это он и хотел сотворить со мной! Запереть на ключ, отгородить меня от моей семьи, раз и навсегда захлопнуть перед ними парадную дверь нашего дома, поставить крест на всей моей карьере. Ну и прекрасно! Пусть себе уматывает на все четыре стороны! – выкрикнула она с пафосом, обращаясь к дивану и двум креслам. – Мне без него даже лучше! Да, лучше!

Никто не ответил ей, никто не возразил. Она прошлась по огромной пустой комнате, размышляя о том, как здорово, что больше не надо будет слушать это вечное бренчание гитары Менике или видеть разбросанными по столу и по полу его любимые газетки, которые печатают его дружки payos.

Все еще не в силах успокоиться, она подошла к окну и глянула вниз на ликующие толпы народа, запрудившие всю Пятую авеню вплоть до Таймс-сквер. Транспорт не ходит, улицы всецело отданы в распоряжение горожан. Она открыла окно, и ее тотчас же оглушил вой сирен, громогласные звуки горнов и рожков, веселые крики, свист. Такое впечатление, что отмечать окончание войны вышел весь город, все радуются, все счастливы… Она слегка поморщилась, увидев, как пары целуются и обнимаются прямо на улице.

Лусия с громким стуком захлопнула окно и задвинула шторы. Плотно зажмурила глаза и обеими руками обхватила свое худенькое тельце. Тишина в комнате давила своей тяжестью, была невыносимой. Лусия снова рухнула на диван и зарылась лицом в подушку, чувствуя подступившие к горлу слезы.

– Я не буду плакать! Я не должна лить по нему слезы! – Лусия со всего размаха стукнула кулаком по подушке, пытаясь побороть слезы. Еще никогда в своей жизни Лусия не чувствовала себя такой одинокой и никому не нужной.

«Может, он все же вернется. Ведь раньше возвращался…»

«Нет, не вернется. Он предложил тебе выбор…»

«Он тебя любит…»

«Он тебя никогда не любил так сильно, как…»

«Я люблю его…»

– НЕТ! – громко выдохнула она, снова села и сделала глубокий вдох. – Всю свою жизнь я работала, как каторжная, чтобы получить все это! Если ему этого мало, тогда…

Она в отчаянии затрясла головой.

– Я тоскую без него, – прошептала Лусия. – Он нужен мне. Я люблю его…

Она снова зарылась лицом в подушку и наконец дала выход своему горю, залившись безутешными слезами.

* * *

– Что с ней творится? – поинтересовался Хозе у жены, когда вся труппа собралась за ужином в квартире Лусии после еще одного успешного концерта, который они дали в театре «46-я улица».

Мария помолчала. Она подумала, что до сих пор Хозе так и не соизволил спросить у нее, почему она больше не спит в его спальне.

– Ты и сам все прекрасно понимаешь, Хозе. Она тоскует без Менике.

– И как нам его вернуть обратно?

– В этой жизни не все так просто. Думаю, на сей раз он ушел навсегда.

– Никто навсегда не уходит, Мария. Ты и сама это прекрасно знаешь. – Хозе сделал несколько глотков прямо из бутылки с бренди.

В эту минуту Марии страстно захотелось залепить пощечину по его раскрасневшейся пьяной физиономии. Или схватить нож и вонзить его прямо в предательское сердце мужа. С трудом сдерживая себя, Мария поднялась из-за стола.

– Некоторые люди все же уходят, Хозе. Вот и Менике… Его нет с нами уже больше двух месяцев. Устала я что-то сегодня. Пойду, прилягу. Спокойной ночи.

Она покинула комнату, понимая, что бессмысленно вести дальнейшие разговоры с Хозе, особенно когда он пьян. На следующее утро он ведь все равно не вспомнит ни слова из того, что говорил накануне. Мария вошла в свою крохотную спаленку и закрыла дверь на ключ. Не включая свет, сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь унять расходившееся сердце. Потом направилась к кровати.

– Мама, это ты? – услышала она голос из-под одеяла.

– Лусия? Ты что здесь делаешь? – Мария включила свет и увидела дочь, свернувшуюся на ее постели в позе эмбриона. Вот в такой позе она когда-то спала еще совсем маленькой девочкой на соломенной подстилке рядом с родительской кроватью в пещере. – Уж не заболела ли ты, querida?

– Да, то есть нет… Ах, мама, что мне делать?

– По поводу Менике?

– Нет, на сей раз речь не о нем! Он принял решение и уехал. Бросил меня, потому что не любил достаточно сильно. И я больше никогда не желаю слышать о нем. Даже дышать с ним одним воздухом не хочу.

– Тогда в чем дело?

– Дело в том… – Лусия перевернулась на спину, ее огромные темные глаза, казалось, заполнили все ее худенькое личико. Они смотрели на мать с невыразимой тоской. Вот Лусия сделала глубокий вдох, словно собираясь с силами для того, чтобы сказать что-то очень важное. – Дело в том, что он оставил меня с подарком.

– С «подарком»? Я тебя не понимаю, доченька.

– Вот с этим! – Лусия откинула в сторону одеяло и показала на свой живот. Возможно, кто-то и не обратил бы внимание на крохотную выпуклость, почти не заметную со стороны, но Мария-то хорошо знала, что у ее дочери нет на теле ни унции лишнего жира или даже лишней кожи. И никогда не было. Обычно, когда она находилась в лежачем состоянии, ее живот и вовсе втягивался конусом между ее худенькими бедрами.

– Dios mio! – Мария инстинктивно перекрестилась. – То есть ты с ребеночком?

– Si, ношу под сердцем дьявольское отродье!

– Не говори так, Лусия. Не смей! Это дитя такое же невинное, как и любой другой младенец, и не столь уж важно, кто его родители и что они натворили. И какой срок?

– Понятия не имею. – Лусия тяжело вздохнула. – У меня ведь часто месячные вообще отсутствуют. Может, месяца три… Может, четыре… Не помню точно.

– Так почему ты ему ничего не сказала? Почему не сказала нам?! Боже мой, Лусия! Тебе же нужен отдых, ты должна хорошо питаться, побольше спать…

– Во-первых, мама, я сама ничего не знала. – Лусия выпрямилась на постели, подложив под голову подушки, потом снова ткнула пальцем в живот. – А пару недель тому назад обратила внимание на этот бугорок, так похожий на половинку луны.

– И все это время тебя не тошнило? Не было приступов слабости?

– Si, все было. Но какое-то время тому назад тошнота прекратилась.

– Но ты ведь ничего не ешь. Даже твой отец наконец озаботился тем, что с тобой творится. Спрашивал меня сегодня за ужином, что с тобой не так… – Мария пристальным взглядом посмотрела на бугорок. – Можно, я потрогаю его, Лусия? Хочу почувствовать, насколько уже велик малыш.

– Да я уже его и сама чувствую. Мне кажется, будто внутри у меня шар, который с каждым днем надувается и делается все больше и больше. Я хочу от него избавиться! Ах, мама! Ну как такое могло случиться со мной? – Голос Лусии сорвался на крик, а Мария в это время осторожно ощупала живот дочери.

– Вот он! Я чувствую, как он шевелится! Слава богу, ребенок жив! Gracias a Dios!