В моем душе не было воды, да и кровать оказалась не слишком удобной – старой, жесткой и скрипучей, да еще и с дырявым бельем. Я отправился в другие комнаты, где были открыты двери, но в них все было тем же самым. Надежда даже на обыкновенные удобства таяла, и мое длительное нахождение в селе доставляло все больше проблем. Условия становились все хуже, а может, я просто стал замечать то, что не замечал до этого. Длинные лампы вдоль потолка коридоров стали все чаще гаснуть или мерцать – и в этом и без того неуютном месте становилось совсем неприятно.

Блуждая в поисках выхода, я начал слышать людей. Но это были не голоса, а доносившиеся из-за плотно закрытых дверей звуки: кто-то кашлял, чихал, сморкался, иногда произносил односложные звуки. Я подходил к дверям и вслушивался, но не мог войти, а стучать в них было бесполезно – ни один человек не выходил из комнаты при мне и не заходил внутрь, и никто не отзывался на любые мои слова.

Конечно, условия быта не так раздражали – я привык адаптироваться к любым. Куда сильнее было то, что я никак не мог отсюда выбраться, а находиться в селе непрерывно, даже будь оно самым удобным, в мои планы никак не входило.

В который раз не сумев заснуть на очередной скрипучей кровати, я не выдержал и, тяжело вздохнув, достал вотзефак. Все другие варианты исчерпаны, понял я и принялся выводить на маленьком экране буквы.

«Инкерман, у меня, кажется, проблемы», – решил перейти сразу к делу. Ответ не заставил себя ждать.

«Привет», – написал Инкер.

«Ты ведь на этом же уровне, где и я?» – Вопрос был глупым, ведь я отлично знал, как работает вотзефак, и, окажись Инкерман выше, никакой переписки у нас не сложилось бы.

Но ответ друга сумел превзойти мой вопрос по глупости.

«Как дела?» – прочел я на экране.

«Что ты видишь вокруг? – ответил. – Ты мог бы меня найти здесь?»

Поначалу он не отвечал, и я уж подумал, что дело совсем худо. Но вот устройство завибрировало, и что же я увидел?

«Встретимся?» – спрашивал меня Инкерман.

Ответы друга поразили настолько, что я впал в ступор. Он будто бы не видел, что я ему писал, и отвечал автоматически. Отправь я, например, слово «абракадабра» или желтопузика, демонстрирующего голую задницу, он вполне мог прислать в ответ то же самое: «Как дела?»

Недоуменно глядя на устройство, я увидел, как с него и вовсе исчезло всякое изображение – экран стал матово-черным, а сам вотзефак завибрировал в моей руке, и наконец, когда все это уже стало надоедать, на экране вдруг появился пузан с ногами и руками; от своих предыдущих собратьев он отличался внушительным размером – практически во весь экран – кепчонкой на голове, ну и еще небольшой деталью. Он показывал мне средний палец. Выдвинутый вперед, этот палец выглядел размером со своего обладателя, а на ногте красовалась картинка: кнопки с буквами и цифрами, а также надпись – WTF.

Не дожидаясь, пока это кончится, я вышел в коридор и принялся привычно блуждать. Когда вотзефак прекратил свои фокусы, я продолжил писать, решив не сбавлять – и даже ускорить – шаг.

«Я до сих пор в селе, – набирал я и сам пугался собственных слов. – Здесь двери могут менять свое положение, стены выворачиваются наизнанку, люди похожи на бледных прячущихся теней. Мне кажется, я в какой-то ловушке. Ты уже видел уровень?»

«Да, я на уровне», – отвечал Инкерман. Односложно – что не было похоже на него прежнего. Но уже осмысленно.

«Здесь полно свободных мест, двери комнат открыты, – писал я. – Но вообще нет людей, с которыми мог бы возникнуть контакт. Где-то же они должны быть!»

«О чем ты?» – пришел ответ.

Мне захотелось резко швырнуть вотзефак в стену, и все бы на этом закончилось. Но для несчастного устройства – никак не для меня.

«Как о чем? – Нужно было запасаться терпением. – Я в полупустом селе и никак не найду выход. Ты можешь помочь мне? Где ты?»

Новое сообщение от друга меня совсем не обнадежило:

«Это невозможно объяснить, здесь нет никаких ориентиров. Тем более открытых дверей».

«Ты в комнате или в коридоре? – набирал я, свернув в очередной коридор и быстро оглядев его, впрочем, уже не надеясь увидеть что-то особенное. – Видишь стены, постоянные повороты?»

«Ну, вообще-то я ем котлеты с пюре», – ответил Инкер, не забыв снабдить свое сообщение дюжиной желтопузых. Как будто посыпал котлету солью.

«Будь там! – немедленно отреагировал я. – Я прибегу! Я ведь только оттуда, дорогу найду!»

Я даже развернулся, но ответ Инкермана не дал мне сильно разогнаться.

«Таких мест в Башне тысячи! – написал он. – Но это ничего не меняет; когда я выйду отсюда, это место тут же исчезнет».

Я вспомнил, как это было со мной, и согласился. Собрался с мыслями.

«Но если мы видим одно и то же, значит, мы где-то рядом?»

«Не одно и то же, – возразил друг. – Ты невнимателен».

Мне не хотелось спорить, да и причина казалась не столь уж важной.

«Двери! – спешно написал я. – Ну нет у тебя открытых – какая разница! Значит, ты в более заселенном районе».

«Районе? В Башне это звучит смешно».

«Инкер, мне вообще-то не до смеха. Но ты вспомни, у нас в Севастополе тоже все хотели селиться у Точки сборки, и мало кто – ближе к Башне».

«Да, – согласился Инкерман. – Но только здесь нет ни Точки, ни пустыря».

«Но что-то же здесь есть!» – воскликнул я.

«Кое-что есть, – загадочно ответил Инкерман. – Попробуй найти».

Этот разговор выводил меня из себя. «Что? Что найти?» – кричал я в пустоте коридора. Но сообщения не имели громкости, буквы были одинаковы, и все, что мне оставалось делать, – складывать из одинаковых букв слова.

«Попробуй найти что-нибудь. Любой ориентир. И это поможет нам встретиться», – написал Инкер.

Что и говорить, его совет и близко не был похож на что-то, способное мне помочь. Все бесконечные блуждания по комнатам и коридорам не привели ни к одному ориентиру. Но с другой стороны – и здесь я вспомнил о правиле наполовину какая-разница-какого стакана, – с его ответом случилось главное: было озвучено намерение – найти ориентир. Башня жила по своим законам, пора было с ними свыкаться. Я вспомнил, как решил поесть, ворочаясь на кровати, и тут же открылась дверь в белую комнату. Это приободрило.

Но на сей раз решение не было быстрым. Я долго бродил