имелись броды, а вечером Лейб-гвардии Литовский полк, ворвавшись в самую середину отступавшей турецкой армии у Карагача, внезапной ночной атакой уничтожил пехотную бригаду и захватил 23 орудия. 5 января турецкая армия свернула прямо на юг, причем 2 дивизии, потерявшие связь с главными силами, были совершенно уничтожены.

Главным силам удалось оторваться от русских. Наша конница под начальством генерала Скобелева 1-го (отца) выясняла весь день 6 января направление отступления неприятеля, и утром 7-го турки были настигнуты у Караджалара лихим 30-м Донским полком Грекова, атаковавшим полторы турецкие дивизии и захватившим всю оставшуюся у турок артиллерию – 53 орудия. Этим блистательным делом и закончилось преследование разбитой под Филиппополем армии Сулеймана, лишившейся 20 тыс. человек (две пятых состава) и всей артиллерии (114 орудий). В Константинополе долго не знали, где находятся ее остатки. К 15 января они собрались у Карагача и оттуда морем перевезены частью на Константинополь, частью на Галлиполи. Наш урон у Филиппополя был 41 офицер и 1209 нижних чинов.

Таким образом, Гурко вывел из строя последний оплот Оттоманской империи армию Сулеймана. Остатки ее бежали к морю, но добить их не пришлось – генерал Гурко получил предписание главнокомандующего дать изнуренным войскам 3–4 дня отдыха, а затем двинуться на Адрианополь. Овладению географическим объектом наша Главная Квартира придавала большее значение, чем истреблению живой силы неприятеля.

Пока Гурко громил турок у Филиппополя, центр нашей армии, не теряя времени, пожинал плоды шейновской победы. В авангарде Скобелева шли 1-я кавалерийская дивизия и герои Шипки – орловцы и Железные стрелки. Сразу оценив обстановку, сложившуюся на театре войны, Скобелев, немедленно по занятии 1 января Эски-Загры, двинул в глубокий рейд на Адрианополь имевшуюся у него конницу – 3 полка 1-й кавалерийской дивизии под командой генерала Струкова.

Этот блистательный рейд решил кампанию. 2 января московские драгуны заняли важнейший железнодорожный узел театра войны – Семенли, отрезав армию Сулеймана от Адрианополя и предрешив ее разгром. Девять русских эскадронов нарушили все стратегические расчеты Турции. Неутомимый Струков громил тылы противника, захватывал обозы, огромные склады продовольствия и снаряжения и 6 января стоял уже в Мустафа-Паше, в кавалерийском полупереходе от Адрианополя.

Взятие Семенли побудило турецкое правительство обратиться, наконец, к великодушию победителя. 5 января турецкие парламентеры прибыли на русские аванпосты. Разгром Сулеймана делал защиту Адрианополя безнадежной. 7-го он был эвакуирован, 8-го туда вступил Струков, а 10-го и авангард Скобелева. Развивая успех, Скобелев в тот же день двинул 1-ю кавалерийскую дивизию Струкова на Константинополь, а подошедшую от Гурко 2-ю Гвардейскую кавалерийскую дивизию на Радосто. 14 января к Адрианополю стали подходить войска Гурко, а 16-го подошел и Радецкий. На верках Адрианополя найдено 70 исправных орудий.

Все движения к Адрианополю совершались при чрезвычайно неблагоприятных обстоятельствах – в 10-градусный мороз, а затем в оттепель и гололедицу. Неся все запасы на себе, войска переходили вброд разлившиеся реки и ручьи. Край являл картину полного разорения. Особенно тяжело было положение мусульман, массами погибавших от болгарских ножей. Двинувшись от Адрианополя, Струков занял 13 января Люле-Бургас, обгоняя и обезоруживая бегущих турок и выслав летучие отряды к Чаталдже.

Во время этих решительных событий находившиеся на восточной части театра военных действий наши войска во исполнение директивы от 1 января приступили тоже к решительным действиям, результатом которых было занятие Сливны Деллинсгаузеном, Разграда и Осман-Базара – цесаревичем, Базарджика – Циммерманом, сдвинувшимся, наконец, после полугодичной стоянки на одном месте. Деллинсгаузен перевалил Балканы у Твардицы и занял Сливну 4 января. Цесаревич, которому было предписано перейти в наступление по всему фронту Осман-Базар Рущук, начал продвижение 13-го, а 14 января 1-я пехотная дивизия заняла Раз-град, 11-я пехотная дивизия – Осман-Базар без боя. Циммерман взял Базарджик 14 января двойным охватом после незначительного дела 17-й дивизии, а части 7-й кавалерийской дивизии совершили рейд на Праводы (75 верст), разрушив железную дорогу.

Изверившись в помощь англичан и в свои деморализованные войска, устрашенное рейдом конницы Струкова, турецкое правительство предписало своим уполномоченным безусловно подчиниться русским требованиям – и 19 января в Адрианополе было подписано перемирие. Турецкие войска были доведены к самому Константинополю. Русские авангарды, пройдя Чаталджу, стали в 10–15 верстах от Царьграда. Гвардия и IV корпус – в первой линии, имея VIII корпус в своем резерве на Чаталдже, 3-ю пехотную дивизию – на правом фланге у Радосто, Гренадерский корпус – от Чаталджи до Адрианополя, IX корпус – в Адрианополе. Главная Квартира прибыла в Сан-Стефано, где 19 февраля 1878 года был заключен мир на выгодных для России условиях.

* * *

Но тут вмешалась Европа.

Европейские правительства руководились двоякими соображениями: 1) ненавистью к России – чувством, врожденным каждому европейцу{210}, тем более политическому деятелю; 2) желанием получить свою долю в дележе «наследства больного человека».

Австро-Венгрия и Англия заняли открыто враждебную позицию. Британская эскадра адмирала Горнби (три, затем шесть броненосцев) вошла в Мраморное море. Свирепый ненавистник России Дизраэли заявил, что «русские в Константинополь не войдут». И смелый англо-австрийский блеф удался. Успех этой бравады превзошел все ожидания наших супостатов. Дымки трех броненосцев подействовали сокрушительно на нашу талантливую дипломатию, столь высоко державшую русское знамя… Мы капитулировали по всему фронту, победоносные полки были остановлены в полупереходе от заветной цели. Победители были поставлены в унизительное положение каких-то «полупобедителей», которым из-за границы скомандовали: «Смирно! Равнение на Лондон!..»

Заняв Константинополь и став твердой ногой на Босфоре, мы бы сразу и окончательно вывели бы из строя Турцию, поставив ее в физическую невозможность возобновить военные действия. Воинственный пыл венских и лондонских политиков сразу охладел бы. Русские канониры у пушек босфорских фортов подействовали бы отрезвляюще на адмирала Горнби и – что самое главное – на премьера Дизраэли. Случилось то же, что и в Восточную войну. Наша дипломатия, боясь восстановить Европу на Россию своей смелостью, восстановила ее на Россию своей робостью. Мы даже не догадались задержать у себя 145 тыс. турецких пленных до выяснения международной обстановки! Возвратив их в конце весны, мы собственными руками воссоздали турецкую армию, с таким трудом сокрушенную у Плевны, Шипки и Филиппополя.

Турецкая армия у Константинополя крепла с каждым днем, наша – таяла от болезней. Осман-паша вновь стал во главе своих восстановленных таборов, и в конце мая 120 тыс. винтовок Пибоди готовы были в любую минуту засыпать свинцом наши позиции. Заменивший великого князя Николая Николаевича генерал Тотлебен стал готовиться к оборонительной кампании…

Весенние месяцы ознаменовались резким конфликтом с Румынией. Россия присоединила Южную Бессарабию, отторгнутую у нее в 1856 году, и этим упразднила унизительное для ее достоинства условие Парижского мира. Румынии