время в доме Клиганов было только второе поколение, а Тарренс Клиган был старше ее более чем на десять лет. Хуже того, он был сыном возвысившегося псаря.

Сначала Далия категорически отказывалась от помолвки. Она утверждала, что является высокородной леди, и если ей и суждено выйти замуж в какую-либо семью, то только в один из других знатных домов. Ее отец, лорд Льюис, объяснил ей, что ее сестры должны были выйти замуж в знатные дома. Однако она должна была довольствоваться рыцарем из знатного рода.

Ее отец не остался равнодушным к ее переживаниям. Ни мать, ни ее братья и сестры. Тем не менее, все они убеждали ее согласиться на контракт. Их главным аргументом было то, что дом Клиганов был ближе к Утесу Кастерли, чем любая другая семья — высокородная или иная. Поэтому ее присутствие в их замке могло бы как-то помочь укрепить отношения дома Лидден с домом Ланнистер.

В конце концов, Далия согласилась… хотя и с обидой и большой неохотой. После этого ее свадьба была организована очень быстро. Церемония была до смешного простой. Казалось, она была всего на шаг или два выше свадьбы, проводимой мелкими людьми. У нее даже не было возможности познакомиться с Тарренсом заранее.

Она вышла замуж за хозяина замка Клигана примерно в день своего шестнадцатилетия. Последующий пир (если его можно было так назвать) был таким же простым, как и свадьба. Всего два блюда, и никаких развлечений или веселья. В то время это не так беспокоило Далию, как то, что, как она знала, последует за этим.

Церемония укладывания в постель была самой тревожной частью вечера. По крайней мере, Тарренс был с ней нежен. Тем не менее, он отказался рассматривать идею отложить постель. Он заявил, что станет посмешищем, если станет известно, что он не ложился с женщиной, которая стала его женой, в тот же день, когда он на ней женился.

Следующие два года были, вероятно, самыми несчастными в жизни Далии. Тарренс и его слуги прилагали все усилия, чтобы создать ей комфортные условия. Она никогда ни на что не жаловалась и не критиковала, но ее муж-лорд мог сказать, что она недовольна. Пытаясь убедить его в обратном, она стала называть его «мой любимый». Эта уловка не удалась.

Далия еще не достигла своего двадцатого именин, когда родился Грегор. Это было самое травмирующее событие в ее жизни. Роды длились несколько часов, и несколько раз она была уверена, что не переживет это испытание.

Конечно, в конце концов, она так и родила. Когда ее первенец наконец появился на свет, она смогла расслабиться.

Тарренс первым взял на руки их мальчика. Вскоре настал черед Далии. В тот самый момент, когда она взяла Грегора на руки… это было самое большое счастье с тех пор, как она покинула Глубокое логово. В то время она даже не любила своего мужа. Но ребенок, которого они создали вместе… она сразу же почувствовала непреодолимое обожание к нему.

После рождения Грегора Далии потребовалась пара недель на восстановление. Почти две недели она была прикована к постели. Мейстер Великс был главным ответственным за ее здоровье, но Тарренс сыграл самую важную роль. Он постоянно проверял ее состояние на протяжении всего периода выздоровления. Все остальные его функции и обязанности в замке были вторичны по отношению к ее благополучию. Казалось, что он был лично обязан удовлетворять все ее потребности.

За это время Далия наконец-то поняла, насколько сильно ее муж заботится о ней. И не только это; он действительно любил ее. В этот момент она начала любить его в ответ.

К моменту рождения Сандора она стала называть Тарренса «мой любимый» не по обязанности, а из искренней привязанности.

К моменту рождения Эллин Далия уже чувствовала себя в замке Клигана как дома. Несмотря на его унылый вид и ветшающую структуру, она нашла счастье в объятиях хозяина и их детей. В сущности, ее больше не волновали ни богатство, ни власть, ни влияние. Она поняла, что семья — это самая большая и незаменимая радость в жизни, то, что имеет наибольшее значение. Поэтому ей было гораздо приятнее жить в замке, чем в родовом доме отца.

Далия была бы даже рада вырастить своих детей и состариться с Тарренсом в этом ветхом здании. Независимо от его состояния, она чувствовала бы себя в замке Клигана как дома, будучи женой владетельного рыцаря. Она была готова оставаться таковой и не более того.

«Но боги решили вознаградить мою семью за мое смирение.»

Тринадцать лет спустя положение дома Клиганов в Вестеросе значительно улучшилось. Теперь в нем было две ветви, и обе имели статус лордов. Замок Клиганов был вычищен, отремонтирован и расширен. По меркам знати это был настоящий родовой дом. Ее сыновья женились за пределами западных земель, и была вероятность, что ее дочь выйдет замуж за сына своего сеньора.

Когда Далию впервые отправили в замок Клигана, она внутренне проклинала своего отца. Теперь она благословляла его за это.

Так случилось, что на свадьбе Сандора присутствовал лорд Льюис Лидден. Во время пира Далия впервые за двадцать лет смогла воссоединиться с отцом. Он нежно обнял ее и прошептал ей:

— «Я так горжусь тобой, Дали».

Это было самое приятное. Она сделала то, к чему всегда стремилась: заслужила похвалу отца.

Конечно, все хорошее когда-нибудь заканчивается.

Она убедилась в этом в начале года, когда ее муж и мейстер Великс поделились мрачными новостями о здоровье первого.

Считалось, что паралич смертелен. Далия не знала, сколько еще протянет ее муж, но каждый день молилась богам об облегчении его состояния (если они не дадут ему выздоровления). Тех самых богов, которых она когда-то умоляла не отправлять ее в замок Клигана.

Любовь приходит самыми неожиданными и загадочными путями.

Далия задавалась вопросом, находятся ли Роберт Баратеон и Серсея Ланнистер в той же дилемме, что и она с Тарренсом. Никто не мог с полной уверенностью сказать, что король и королева действительно любят друг друга. Как бы то ни было, Далия не чувствовала между ними вражды. Браки между королями Таргариенов и их сестрами, как известно, были несчастливыми. Однако этот… он был многообещающим.

После того как Десница и его жена появились на платформе, Роберт повернулся к Серсее и протянул ей руку. Она переплела свои пальцы с его, улыбаясь при этом. Он улыбнулся в ответ, и оба шагнули вперед, подняв соединенные руки.

— «Начинаем поединок!» — громогласно объявил король.

Публика выразила свое одобрение этому