Шрифт:
Закладка:
В начале июля стало совершенно очевидным, что главным театром разведывательно-диверсионных операций против немцев станет захваченная противником территория Белоруссии, Украины и Прибалтики. Там в соответствии с известным выступлением Сталина 3 июля 1941 года было решено создать специальный партизанский фронт, поэтому все функции Особой группы НКВД, создание которой было оформлено специальным приказом 5 июля 1941 года, были подчинены решению этой задачи. Именно на первом трагическом этапе войны органы госбезопасности и внутренних дел сыграли одну из ведущих, а в ряде районов главную роль в развертывании партизанского движения. И это было естественно, поскольку в отличие от партийно-хозяйственного актива органы НКВД и их агентурный аппарат уже более двух лет действовали в сложной оперативной обстановке в приграничных территориях, широко используя методы, конспиративной работы. Их можно было гораздо быстрее переориентировать на борьбу с противником, сбор разведданных, действия на его коммуникациях, базах и т. п.
Это утверждение ни в коей мере не противоречит и не опровергает укоренившегося тезиса о руководящей роли коммунистической партии в развертывании партизанской войны. В реалиях советских условий 1941–1945 годов иначе и быть не могло. ВКП(б) была не только политической партией, но и главной управляющей структурой механизме политической и военной власти в стране, осуществляющей руководство и координацию действий частей Красной Армии, органов НКВД и партийно-хозяйственного актива, оказавшихся в тылу германских войск.
Вплоть до последнего времени о задачах Особой группы распространяется немало измышлений. Ваксберги, Петровы, Яковлевы, Наумовы, перебежчики, симпатизирующие им некоторые историки советской разведки пытаются манипулировать сфальсифицированными данными, приписывают Особой группе задачи организации террора на оккупированной противником территории как против оккупационной администрации и ее пособников, так и против местного населения. Делается это вполне сознательно, с клеветническими целями. Намеренно не цитируются и искажаются имеющиеся у авторов, зачастую похищенные из архивов ЦК КПСС и КГБ СССР документы о реальных задачах бойцов и сотрудников Особой группы НКВД.
Особая группа формировалась на базе 1-го Разведывательного управления НКГБ-НКВД. Костяк ее составили оперативные сотрудники, имевшие опыт разведывательной работы за рубежом и партизанских действий во время гражданской войны в Испании.
В связи с занятием наших территорий мы превратились не только в орган, оценивающий информацию о ситуации на оккупированной территории, но в подразделение, координирующее деятельность местных органов госбезопасности.
В 1988 году генерал-майор Н. Губернаторов, в прошлом один из помощников Ю. Андропова, передал мне выписки из документов об организации Особой группы. Фактически это был приказ о моем назначении начальником этого подразделения и его задачах. Разумеется, что для меня чрезвычайно важно было получить этот документ, опровергающий клеветнические обвинения меня и Эйтингона, имевший решающее значение для нашей реабилитации.
Перед Особой группой были поставлены задачи о развертывании диверсионной войны на оккупированной территории, в прифронтовой полосе и глубоком тылу противника.
Конкретно это выражалось в выведении из строя важных транспортных узлов, срыве железнодорожных и автоперевозок живой силы и техники противника на фронт, разгроме воинских, жандармских, полицейских гарнизонов, выводе из строя промышленных предприятий, электростанций, средств связи в случае угрозы захвата их противником. Группа должна была воспрепятствовать вывозу в Германию советских граждан, техники, награбленного немцами имущества. Важным направлением нашей работы стало проникновение в специальные службы противника, выявление их агентуры, забрасываемой в наш тыл с целью как сбора разведывательной информации, так и проведения диверсий. Группа должна была также содействовать партийно-советскому активу в развертывании массового партизанского движения и сопротивления в тылу врага.
В наше распоряжение поступили лучшие специалисты по минно-подрывному делу в Советском Союзе, работавшие не только в системе Красной Армии, но и наркоматов угольной промышленности, геологии, горных разработок. Среди них помнятся такие блестящие мастера своего дела, как Д. Пономарев, Г. Разживин. Очень кстати оказались выпускники существовавшей в 1937–1938 годах спецшколы при Особой группе Серебрянского, благодаря которой наши службы были обеспечены совершенными приборами и техникой, не имевшими аналогов у зарубежных диверсионных спецслужб.
В самые кратчайшие сроки были отработаны основные варианты легендирования нашей агентуры для работы в тылу противника. Мы привлекли лучших наших разведчиков и контрразведчиков. Среди них тепло вспоминаю Е. Мицкевича, П. Журавлева, З. Рыбкину-Воскресенскую, В. Дроздова, Г. Мордвинова, П. Гудимовича, его жену Е. Морджинскую, А. Камаеву, В. Ильина, Я. Яковлева, М. Маклярского, Л. Сташко, Н. Киселева, С. Окуня, А. Крупенникова и некоторых других.
Были разработаны пять основных вариантов внедрения в органы оккупационной администрации, в профашистские «добровольческие» формирования и в немецкие спецслужбы.
Первая легенда. К противнику попадает офицер Красной Армии, захваченный в ходе боевых столкновений.
Вторая. Немцы подбирают раненого советского солдата или офицера, которым не была оказана медицинская помощь.
Третья. Офицер или военнослужащий Красной Армии – дезертир – сдается немцам на передовой линии фронта.
Четвертая. Парашютист Красной Армии, сброшенный в тыл противника, добровольно сдается немецкому военному командованию.
Пятая. Беженец немецкого происхождения, «фольксдойче», перешедший на оккупированную территорию через линию фронта, предлагает немцам свои услуги.
Следует отметить, что легендирование агентуры, которое успешно применялось для борьбы с реальными и потенциальными врагами Советской власти, не годилось для борьбы с гитлеровцами. Стало совершенно очевидно, что использовать легенды о каких-либо отщепенцах из внутрипартийной оппозиции нельзя. К тем, кто имел отношение к прошлому руководству, даже из репрессированных, немцы относились с недоверием. Об этом мы узнали из информации, поступившей от нашей опергруппы в сентябре из Киева. Оккупанты, устанавливая новый порядок, ни в одном случае не привлекали в свой актив кого-либо из категории репрессированных, проходивших по политическим делам в качестве троцкистов, левых уклонистов.
Таким образом, можно было широко использовать для борьбы с противником белогвардейское прошлое наших агентов и участие в мнимых националистических организациях. Поэтому из большого числа оперативных дел были выделены те, которые проходили по националистическому подполью. Именно с этой легендой засылались наши люди в Туркестанский легион. Успех имели и разработки, связанные с «казачьим подпольем». Благодаря этому нам удалось реализовать ряд крупных операций в 1942–1943 годах, в том числе такие, как «Басмачи», «Школа», «Монастырь», «Курьеры».
Мы знали, что немцы ищут людей, пострадавших от Советской власти, и будут стремиться, опираясь на них, создавать свою агентурную сеть и администрацию. Поэтому мы оставляли на оккупированной территории проверенных людей из этой категории. Они становились приманкой для противника и внедрялись таким образом в спецслужбы и администрацию.
И еще один, пусть небольшой, канал к немецким спецслужбам – это использование не высланной в Сибирь части немецкого
