никогда по-настоящему не нравился первоначальный план Джергара обойти своих врагов с флангов, сначала выбирая самых слабых и постепенно ослабляя сильных отчаянием от уничтожения их товарищей, пока не пришло время уничтожить их всех. Он утверждал, что такая атака займет слишком много времени, потратит слишком много драгоценных часов ночи. В конце концов, это могло бы позволить Базелу и Брандарку, двум врагам, которые, помимо всех остальных, должны погибнуть, сбежать.

Джергар был готов рискнуть этим, несмотря на наказание, которое, как он знал, наложит на него его Госпожа, если он потерпит неудачу, потому что он никогда не ожидал, что Базел будет настолько опрометчив, что придет прямо к нему в его собственном подготовленном месте силы. Это не был тщательно замаскированный храм, спрятанный в стороне, зависящий своей безопасностью от секретности, как это было в храме Шарны в Навахке. Жизненная сила, которую шардоны вырвали у убитых скакунов, дала Джергару всю силу, необходимую ему, чтобы построить крепость вокруг этого холма против любого защитника Света. Это была пьянящая, волнующая сила, прилив украденной силы, такой, какой ни один слуга Крэйханы не пробовал веками, если вообще когда-либо пробовал. Джергар никогда не подозревал об истинной природе скакунов, никогда не предполагал, что их души приведут к такому огромному источнику силы. Было необходимо забрать ее у шардонов - по крайней мере, временно - чтобы он мог использовать их как горящие окна, достигая через них неожиданной связи с энергией всего окружающего мира.

Шардоны ненавидели это. Двое из них действительно пытались сопротивляться Джергару, но за свою дерзость были уничтожены и сожраны сами. Этого было достаточно, и остальные извергли свою добычу, отдав забранные души из табуна скакунов Джергару, как они в конечном счете отдали бы их самой Госпоже.

О, но это был момент экстаза и смертельного искушения. Когда все эти души, вся эта сила потекли через него, чтобы лежать в его руке, готовые к использованию, он сам прикоснулся к самому краю божественности. Поскольку Трихарм был достаточно глуп, чтобы бросить вызов его собственному авторитету, он почувствовал, что его собственная сиюминутная власть соблазняет его на мысли о том, как он мог бы использовать ее для себя, сохранить для себя, а не так, как приказала его Госпожа.

В конце концов, это было всего лишь искушение, потому что он слишком хорошо знал, какую месть обрушила бы на него Крэйхана. Вся эта жизненная сила, вся эта дополнительная мощь была его единственной, которую он мог позаимствовать для использования против ее врагов. В конце концов, это был ее приз, а не его. Она получит его, соберет из своих шардонов, и горе тому, кто осмелится встать между Ней и этим.

И вот, вместо того, чтобы заявить об этом для себя, он использовал это, и результат витал в темноте вокруг него. Он чувствовал, как беззвучно кричат души скакунов, отнятые - пусть и ненадолго - у убитых ими существ. Они попробовали то, что их ожидало, и ужас от этого вкуса прокатился по ним, как ураган страха. И это было хорошо, потому что их страх, их попытка избежать ожидающего их ужасного распада только облегчили ему манипулирование их сущностями. Они были его фокусами, якорями сверкающей паутины, которую он сплел, и его улыбка в темноте была уродливой. Это сделало бы их отчаяние полным, а вкус их сломленной жизненной энергии намного слаще, когда они осознали, что именно они - их души и украденная у них сила - поймали в ловушку и уничтожили одного из ненавистных защитников Томанака.

- Иди к Хэйлику и Лейанте, - сказал он теперь Трихарму. - Скажи им обоим, что наши враги будут здесь в течение часа. И скажи Лейанте, чтобы она присоединилась ко мне здесь... и что, когда придет время, она получит то, что ей нужно.

* * *

- Сейчас мы собираемся быть у цели.

Голос Базела был тихим, когда его спутники - градани, люди и скакуны - собрались вокруг него и Уолшарно. Он чувствовал их напряжение, их страх перед тем, что их ожидало. Но он также ощутил их мрачную решимость и ненависть к злу, которое они собрались отыскать.

- Откуда ты можешь знать? - это был Бэттлхорн. Даже сейчас его голос звучал угрюмо, обиженно, но вопрос был искренним, а не вызовом или выражением скептицизма.

- Это ощущение, которое Он дает своим защитникам, - спокойно ответил Базел, отвечая на вопрос с честностью, которой он заслуживал. - Это не то, что я могу точно выразить словами, но я чувствую присутствие Тьмы так же, как вы видите облако на фоне солнца. И то, что ждет нас впереди, - это сильнейший штормовой фронт самой Крэйханы.

Мышцы напряглись, челюсти сжались, но никто не отвел взгляда.

- Что ты хочешь, чтобы мы сделали? - просто спросил Келтис.

- Я мало что знаю о том, с чем именно мы столкнемся, - мрачно сказал Базел, - но вот что я знаю. Нас ждут две битвы - одна, в которой мы будем атаковать физически, когтями, зубами или клинками, и одна, в которой не будет использоваться оружие, которое большинство из вас будет видеть. У меня достаточно скверное представление о том, что ждет меня впереди, чтобы знать, что в этом не будет ничего от смертного, естественного мира, физического или нет. Но все, что достаточно прочно, чтобы причинить вам боль, само достаточно прочно, чтобы вы могли причинять ему боль. Я не буду говорить, как вы можете это убить, но, по крайней мере, вы можете это сделать после того, как удержите это под контролем.

Он на мгновение остановился, оглядывая своих союзников, затем навострил уши.

- Я не буду вам лгать. В моем сердце и душе есть желание, чтобы никто из вас не оказался здесь, кроме нас, членов Ордена, но у вас ничего этого не было, и я это знал. И, по правде говоря, я не могу не восхищаться мужеством, которое привело каждого из вас сюда. Своей храбростью вы сделали нас всех братьями по мечу. И все же мужчины - и скакуны - стремятся умереть в бою, братья, и думаю, что этой ночью некоторых из нас это настигнет.

Десятки глаз смотрели на него в ответ, спокойно, несмотря на напряжение, нарастающее за ними все сильнее и сильнее.

- Есть часть этой битвы, в которой предстоит сражаться мне, - продолжил он. - Это не то, чем может стать любой из