повезла на небольшой придворный Аничковский вечер; Пушкина очень понравилась императрице. Но сам Пушкин ужасно был взбешен этим, наговорил грубостей графине и между прочим сказал: «Я не хочу, чтоб жена моя ездила туда, где я сам не бываю».

П.В. Нащокин по записи П.И. Бартенева. – П.И. Бартенев. Рассказы о Пушкине, с. 42.

С первого года женитьбы Пушкин узнал нужду, и хотя никто из самых близких не слыхал от него ни единой жалобы, беспокойство о существовании омрачало часто его лицо. Домашние нужды имели большое влияние на нрав его. Вспоминаю, как он, придя к нам, ходил печально по комнате, надув губы и опустив руки в карманы широких панталон, и уныло повторял: «Грустно! тоска!» Шутка, острое слово оживляли его электрическою искрою; он громко захохочет и обнаружит ряд белых, прекрасных зубов, которые с толстыми губами были в нем остатками полуарабского происхождения. И вдруг снова, став к камину, шевеля что-нибудь в своих широких карманах, запоет протяжно: «Грустно! тоска!» Я уверен, что беспокойствия о будущей судьбе семейства, долги и вечные заботы о существовании были главною причиною той раздражительности, которую он показал в происшествиях, бывших причиною его смерти.

Н.М. Смирнов. Памятные заметки. – Рус. Арх., 1882, т. I, с. 233.

Отец рассказал мне, что как-то вечером, осенью, Пушкин, прислушиваясь к завыванию ветра, вздохнул и сказал: «Как хорошо бы теперь быть в Михайловском! Нигде мне так хорошо не пишется, как осенью в деревне. Что бы нам поехать туда!» У моего отца было имение в Псковской губернии, и он собирался туда для охоты. Он стал звать Пушкина ехать с ним вместе. Услыхав этот разговор, Пушкина воскликнула: «Восхитительное местопребывание! Слушать завывание ветра, бой часов и вытье волков. Ты с ума сошел!» И она залилась слезами к крайнему изумлению моих родителей. Пушкин успокоил ее, говоря, что он только пошутил, что он устоит и против искушения, и против искусителя (моего отца). Тем не менее Пушкина еще некоторое время дулась на моего отца, упрекая его, что он внушает сумасбродные мысли ее супругу.

О.Н. Смирнова в примеч. к Запискам. – А.О. Смирнова. Записки, т. I, с. 181.

Когда вдохновение сходило на Пушкина, он запирался в свою комнату, и ни под каким предлогом жена не дерзала переступить порог, тщетно ожидая его в часы завтрака и обеда, чтобы как-нибудь не нарушить прилив творчества. После усидчивой работы он выходил усталый, проголодавшийся, но окрыленный духом, и дома ему не сиделось.

А.П. Арапова. Воспоминания. – Новое Время, 1907, № 11413.

Однажды, кажется, у А.Н. Оленина, Уваров, не любивший Пушкина, гордого и не низкопоклонного, сказал о нем: «Что он хвалится своим происхождением от негра Аннибала, которого продали в Кронштадте (Петру Великому) за бутылку рома!» Булгарин, услыша это, не преминул воспользоваться случаем и повторил в «Северной Пчеле» этот отзыв. Этим объясняются стихи Пушкина «Моя родословная».

На меня Пушкин дулся недолго. Он скоро убедился в моей неприкосновенности к шуткам Булгарина и, как казалось, старался сблизиться со мною. Мы раз как-то встретились в книжном магазине Белизара. Он поклонился мне неловко и принужденно; я подошел к нему и сказал, улыбаясь: «Ну, на что это походит, что мы дуемся друг на друга? Точно Борька Федоров с Орестом Сомовым». Он расхохотался и сказал: «Очень хорошо!» (любимая его поговорка, когда он был доволен чем-нибудь). Мы подали друг другу руки, и мир был восстановлен.

Н.И. Греч. Записки о моей жизни, с. 456–457.

У Пушкина было любимою поговоркою или скороговоркою «очень хорошо!», когда кто-нибудь выпустит при нем острое словечко.

Гр. М.Д. Бутурлин. – Рус. Арх., 1897, т. II, с. 373.

Я знаю, что ты будешь бранить меня. Но войди в мое положение (как любил в таких случаях говаривать Пушкин).

П.А. Плетнев – Я.К. Гроту. – Переписка Грота с Плетневым, вып. II, с. 464.

У Пушкина, который получил при мне письмо о новом журнале Краевского и стихи Языкова. Просил у него гостинцу. Вскользь о Петре – о грамматике. Он ничего не знает о себе. Но участия живого уже нет.

М.П. Погодин. Дневник, 4 нояб. 1831 г. – Пушкин и его совр-ки, вып. XXIII–XXIV, с. 118.

Государь император высочайше повелеть соизволил: отставного коллежского секретаря Александра Пушкина принять на службу тем же чином и определить его в государственную Коллегию Иностранных Дел.

Высочайший приказ от 14 нояб. 1831 г. – Н.А. Гастфрейнд, с. 23.

Жена Пушкина появилась в большом свете, где ее приняли очень хорошо; она понравилась всем и своими манерами, и своей фигурой, в которой находят что-то трогательное. Я встретил их вчера утром на прогулке на Английской набережной.

Бар. М.Н. Сердобин – Бар. Б.А. Вревскому, 17 ноября 1831 г., из Петербурга. – Пушкин и его совр-ки, вып. XXI–XXII, с. 371 (фр.).

Моя невестка (Ham. Ник. Пушкина) – женщина наиболее здесь модная. Она вращается в самом высшем свете, и говорят вообще, что она первая красавица; ее прозвали Психеей.

О.С. Павлищева – Н.И. Павлищеву, 17 ноября 1831 г. – Пушкин и его совр-ки, вып. XV, с. 106 (фр.).

Государь император всемилостивейше пожаловать соизволил состоящего в ведомстве Гос. Коллегии Иностр. Дел. колл. секр. Пушкина в титулярные советники.

Высочайший указ от 6 дек. 1831 г. – Н.А. Гастфрейнд, с. 25.

Вот тебе мой itine´raire. Собирался я выехать в зимнем дилижансе, но мне объявили, что, по причине оттепели, должен я отправиться в летнем; взяли с меня лишних 30 рублей и посадили в четвероместную карету вместе с двумя товарищами. А я еще и человека с собою не взял, в надежде путешествовать одному. Один из моих спутников был рижский купец, добрый немец, которого каждое утро душили мокроты и который на станции ровно час отхаркивался в углу. Другой – мемельский жид, путешествующий на счет первого. Вообрази, какая веселая компания. Немец три раза в день и два раза в ночь аккуратно был пьян. Жид забавлял его всю дорогу приятным разговором, например, по-немецки рассказывал ему Ivan Wijiguin (gans charmant). Я старался их не слушать и притворялся спящим. В Валдае принуждены мы были пересесть в зимние экипажи и насилу дотащились до Москвы. Нащокина не нашел я на старой его квартире; насилу отыскал его у Пречистенских ворот, в доме Ильинской. Он все тот же: очень мил и умен; был в выигрыше, но теперь проигрался, в долгах и хлопотах.

Пушкин – Н.Н. Пушкиной, 8 декабря 1831 г., из Москвы.

Секретно. Находящийся под секретным надзором чиновник 10 класса Александр Пушкин сего месяца 13 числа прибыл из С.-Петербурга и остановился Пречистенской части I квартала в доме гг. Ильинских. Предписанный за ним надзор учрежден.

Полицмейстер Миллер в рапорте и. д. моск. обер-полицмейстера, 23 дек. 1831 г. – Кр. Арх., т. 37, с. 243.

Когда Пушкин приезжал к Нащокину, они тотчас отправлялись