того, как утих голос, свет тоже начал гаснуть. Я в полной прострации наблюдал, как Искра Тенсеса исчезает. И когда кислотно-зеленые лампы остались единственным источником освещения в этом большом зале, я все еще стоял и пялился в одну точку — туда, где только что был Великий Маг Тенсес, ушедший теперь уже навсегда.

— Куда он делся? Где Искра? — в полном ужасе произнес кто-то из лигийцев. — Что происходит?!

Я вспомнил, что нахожусь здесь не один, но по тому, как на меня пялились и свои, и чужие, понял, что задавал вслух вопросы, ответы на которое кроме меня больше не слышал никто. До меня стало доходить, что произошло, и я расхохотался, наверное окончательно убеждая всех в своем сумасшествии. Тенсес сказал, что война между Лигой и Империей должна прекратиться, но как минимум на Святой Земле в ней теперь и не было смысла. Не получилось у меня изменить ход истории. Искра не досталась никому!

Но хотя бы Дар Воскрешения у нас остался.

Глава 24. Беды Прохиндея

Растерянность. Вот как можно описать одним словом то, что сейчас владело наверное обеими армиями на Асээ-Тэпх. Хорошо, что исчезновение Искры Тенсеса видели не только мы, но и лигийцы, и поэтому ни у кого не возникало сомнений в произошедшем. Я был уверен, что очень скоро Яскер отдаст приказ о выводе войск со Святой Земли, хотя, возможно, быстро свернуться не удастся. Но меня и моих друзей это уже не касалось. Мы возвращались домой.

Большой Имперский корабль уже пришвартовался к пирсу на южном берегу, и сейчас я задумчиво глядел на него, щурясь от яркого солнца. Странное чувство. Я настолько привык к этому аллоду, настолько сросся с ним, будто пустил в него корни и стал его частью, что даже уже и не верил, что когда-нибудь покину это место. Но мне приказано было возвращаться в Незебград. Я, конечно, очень радовался этому, но вместе с тем с удивлением понял, что буду скучать по Святой Земле.

С собой назад я вез голову Гурлухсора в подарок Командору Хранителей, которые давно за ней охотятся. Лигийцам она была без надобности, так что никто не возражал. Воисвет Железный вернул должок Неферу Уру, лечившему его столько дней: нас не только отпустили с миром, но даже оказали медицинскую помощь, хотя судя по лицам лигийцев — это для них было сложным решением. Впрочем, мы к ним тоже большой любви не питали, так что постарались убраться из Пирамиды как можно скорее, пока нам дали такую возможность. Но прежде Воисвет, поборов гордость, все же спросил у меня о том, что сказал Тенсес, ведь почему-то никто, кроме меня, не слышал его.

— Ты спрашивал его про Скракана и Незеба, что он ответил тебе?

Я подумал, что Воисвету, как главе лигийской Церкви, нелегко дался этот вопрос. Наверняка его уязвляло то, что их святой заговорил не с ними, а с имперцем, да и мой ответ мог разрушить главный постулат их веры, но мне не было дела до душевных терзаний лигийца. Я, глядя прямо в его лицо, ответил недрогнувшим голосом:

— Незеб и Скракан такие же источники магии Света, как и Тенсес. Триединая Церковь Империи говорит правду.

Естественно, это его разозлило.

— Я тебе не верю!

Я молча пожал плечами. Спорить и доказывать что-то не было смысла.

— Ты не слишком обрадовался, когда услышал его ответ, — добавил он.

Вот же какой наблюдательный!

Больше он не сказал ни слова, но позволил нам уйти, прихватив с собой голову Гурлухсора.

Быть может это и к лучшему, что лигийцы пришли к Храму Тенсеса раньше Имперской армии. Они уничтожили артефакты Тьмы, а нашим подоспевшим Хранителям, в свою очередь, даже не пришлось выступать против Историков — генерал Сечин прибыл лишь к самой развязке столкновения. И теперь стало совершенно непонятно, в каких взаимоотношениях друг с другом находятся стороны этого треугольника: Лига, Империя и Историки. Похоже, что все ждали распоряжений сверху, но и там не слишком понимали, что теперь делать.

Растерянность…

— Ник?

Я вынырнул из своих мыслей и обернулся. Ко мне подошла Влада Угрозина — хорошенькая комитетчица, с которой у меня так и не сложился роман. И уже не сложится. Неожиданно я даже ощутил сожаление по этому поводу. Все же Влада рождала внутри меня приятное, теплое чувство, которое теперь так и останется дружеским.

— Мне сказали, что ты возвращаешься домой, — произнесла она полувопросительно, и я кивнул.

— Наверное, ты тоже скоро вернешься.

— Не знаю, я не уверена… Идеологическая война продолжается… Хотя мне кажется, что мы уже нанесли Лиге смертельный удар.

— Ты имеешь виду произошедшее в Храме?

— Сколько лет Лига утверждала, что исток Света — это Тенсес и только Тенсес! Дар Воскрешения — его дар и точка. Но то, что проповедовала Триединая Церковь Империи, оказалось правдой — жертвы Тенсеса, Скракана и Незеба равнозначны! Ник, это же лучшее, что могло случиться с нами! То есть, я хочу сказать, что как дочь своей страны, я и так всегда верила, что правда на нашей стороне… Но как сотрудница Комитета Незеба, иногда думала, что это может оказаться и не так.

Ее щеки раскраснелись от возбуждения, глаза горели, и я подумал, что в своем патриотическом восторге она особенно красивая. Но потом она подняла взгляд и погрустнела.

— Жаль, что ты улетаешь.

— Я хочу сделать тебе подарок на память, — произнес я и достал амулет, которого так боялись демоны. — Обещаешь носить его всегда при себе? Возможно, когда-нибудь он защитит тебя.

— Он светится… Там магия внутри?

— Там нечто большее.

Она хотела что-то сказать, но тут меня окликнули с корабля.

— Капитан Санников! Поднимайтесь на борт, скоро отчаливаем.

Никаких слов для Влады я больше не нашел и, неуклюже улыбнувшись ей на прощание, зашагал по трапу на корабль. Потом я еще долго смотрел на огромный аллод, становившийся все меньше и меньше, пока тот не скрылся среди сияющих астральных нитей.

Дорога до главного аллода Империи — Игша была монотонной и скучной, зато не слишком долгой, потому что я постоянно спал. Не знаю, откуда взялась эта вялость, но у меня будто резко закончилась вся жизненная энергия, и ее требовалось срочно восполнить через сон. Даже когда мы