погубит их хлеба, они опасаются своих друзей, как бы те не стали у них о чем-то доведываться, просить и брать взаймы, они опасаются своих врагов, как бы те им не навредили, воров, как бы те их не ограбили, они страшатся войны и страшатся мира, страшатся богатых и страшатся бедных, они страшатся всего на свете»[1849]. И наконец, они страшатся нужды, того, что они умрут нищими, что и заставляет их копить на черный день, и поэтому-то они не осмеливаются пользоваться тем, что имеют: а что, если наступит такой год, когда все вздорожает, или будет недород, или они понесут убытки? И если бы не природное нежелание истратить деньги на веревку, они бы из-за этого повесились[1850]; впрочем, они иногда предпочитают умереть, только бы избежать расходов, и уходят из жизни, если погибают их хлеба или скот, хотя и после этого осталось всего в избытке, как отмечает А. Геллий[1851]. Валерий[1852] упоминает об одном человеке, продавшем в голодное время мышь за двести пенсов, хотя сам он при этом голодал: таковы их заботы, горести и постоянные опасения[1853]. Все эти признаки прекрасно выражены Теофрастом в его характеристике алчного человека: «Лежа в постели, он спрашивает жену, крепко ли она заперла сундуки и комоды, запечатан ли ручной сундучок с деньгами и задвинута ли на засов дверь в холле, и, хотя она отвечает, что все в порядке, он вылезает из постели в ночной рубахе, босой и с голыми ногами, дабы убедиться в том самолично, и осматривает с тусклым светильником каждый угол, и так за всю ночь даже глаз не сомкнет[1854]{1451}. Лукиан в своем славном и остроумном диалоге под названием «Gallus» [«Петух»] изображает сапожника Микилла, беседующего со своим Петухом, бывшим некогда Пифагором, и вот после многочисленных рассуждений pro и contra, желая доказать счастье обладания средним достатком и постоянную неудовлетворенность богача, Пифагоров петух под конец, дабы подтвердить сказанное им примерами, переносит Микилла в полночь в дом ростовщика Гнифона, а затем к Эвкрату, и они застают обоих бодрствующими и пересчитывающими свои денежки, исхудавшими, иссохшими, бледными, и встревоженными[1855], охваченными подозрениями, как бы кто-нибудь не проделал подкоп под стеной и не пробрался к ним в дом, а стоит только где-нибудь зашевелиться крысе или мыши, как они опрометью срываются с места и устремляются к дверям, чтобы проверить, надежно ли они заперты. У Плавта в «Кубышке» старик Эвклион велит своей жене Стафиле покрепче запереть двери и выставить снаружи огонь, на случай если кто-либо явится к нему в дом с поручением[1856]; даже после мытья рук ему жалко было вылить грязную воду, и он жаловался, что он разорен, потому что из-под его крыши выходит дым[1857]. Если он, выходя из дома, замечал ворону, рывшуюся в навозной куче, то как можно скорее возвращался обратно, потому что принимал это за malum omen, дурное предзнаменование и опасался, что кто-то добрался до его денег, и прочее в том же духе. Тот, кто хотя бы лишь наблюдал за их поведением, убедится, что эти и многие подобные им поступки — никоим образом не притворство ради забавы, но совершаются взаправду, их истинность подтверждается поступками многих алчных и жалких ничтожеств, и что это

Manifesta phrenesis

Ut locuples moriaris egenti vivere fato[1858],

Бред очевидный

В нищенской доле влачить свою жизнь ради смерти в богатстве.

ПОДРАЗДЕЛ XIII

Любовь к азартным играм и неумеренным удовольствиям как причина Меланхолии

Удивительно наблюдать, сколько бедных, несчастных, жалких людей благородного происхождения, пользовавшихся некогда завидным достатком, а ныне едва прикрытых лохмотьями, оборванных, живущих под угрозой голодной смерти, изнывающих от томительного существования, душевной неудовлетворенности и телесных недугов, можно встретить чуть не на каждой тропинке и улице; теперь они просят подаяние, и все из-за неумеренного сластолюбия, азартных игр, необузданных удовольствий и беспорядочной жизни. Обычный финал всех чувственных эпикурейцев и скотоподобных расточителей, одурманенных и безрассудно увлекаемых своими бесчисленными удовольствиями и сластолюбием. Наряду с Кебетом («Таблица»), Св. Амвросием (вторая книга об Авеле и Каине) и другими также и Лукиан в своем трактате de Mercede conductis [о нанимаемых за вознаграждение] дал превосходное изображение поведения таких людей в своей картине Богатства, которое он представил обитающим на вершине высокой горы; к нему устремляется множество жаждущих им обладать; при первом своем появлении в этом обетованном месте они развлечены наслаждениями и праздным времяпрепровождением и пользуются всеми теми благами, которыми можно было услаждаться, пока у них не кончились деньги, но, как только средства истощились, их тотчас с презрением вытолкали через черный выход и оставили там на Позор, Сожаления и Отчаяние. И тот, у кого еще недавно было столько прислужников, прихлебателей и последователей, молодых и жаждущих, кто бывал столь пышно разодет и так разборчив в еде, кого привечали с наивозможным радушием и почтительностью, ныне предстал неожиданно лишенным всего, бледным, нагим, старым, больным и всеми оставленным, проклинающим свою участь и готовым наложить на себя руки; теперь его общество состояло из одного лишь Раскаяния, Печали, Горя, Насмешек, Нищеты и Презрения; отныне они были его неразлучными спутниками до конца его дней[1859]. Подобно расточительному наследнику[1860]{1452}, услаждавшемуся поначалу прекрасной музыкой, веселым обществом и утонченными красавицами и пришедшему в итоге к печальной расплате, и все те, кто устремляется к подобным суетным усладам, приходят к такому же финалу. Tristes voluptatum exitus, et quisquis voluptatum suarum reminisci volet, intelliget[1861] [Удовольствия неизбежно завершаются горестным финалом, и в этом может убедиться каждый, кто пожелает вспомнить свои собственные удовольствия]; и конец их так же горек, как желчь и полынь; их следствие — душевные муки и даже безумие. Обычные подводные скалы, к которым устремляются и разбиваются о них такие люди, — это карты, игральные кости, соколиная охота и травля со сворой гончих (insanum venandi studium [безумная страсть к охоте], как некто называет ее), таковы insanae substructiones, безумные основы их существования, главные развлечения, забавы и пр., когда к ним прибегают несвоевременно, предаются им неблагоразумно и не считаясь со своими материальными возможностями. Некоторые люди поглощены сооружением безумных фантастических построек — галерей, аркад, террас, оранжерей, разбивкой парков и садов, рытьем ручьев и прудов, насаждением рощ и тому подобных услаждающих мест