и ножи были?!

— Так точно, тарщ полковник. Мы насчитали аж двадцать шесть единиц холодного оружия криминальной направленности.

— В общем, так, Игорь… — полковник затарабанил пальцами по столешнице стола — Энгельс меня достал по полной! Готовь людей, скоро будем объяснять тамошним «буграм» нашу «политику партии». И кто не спрятался, я не виноват! Они там берега попутали?! Или рамсы, как у них говорят?! Ладно, потом разберёмся… Теперь о тебе, Андрей — что нового? Я так понимаю, что балашовцы не чета этим уркам?

— От энгельсовцев осталось четверо, но парни нормальные. Один даже стал взводным.

— Кто? — сразу посерьёзнел Соловьёв.

— Глеб Мухин.

— А он там осел? — опешил начальник СБ.

— Приехал оттуда, — пожал плечами Андрей. — По моим данным, его отец служил в ГРУ, кое-чему научил сына, так что кандидатура подходящая.

— А по моим данным, ваш начальник спецназёров в Тополиновке — майор Мухин — дядя этого парня.

— Что? — удивился Федотов. — Вот это да…

— Но пока о том молчок, договорились? — попросил его Соловьёв.

— Как скажете.

— Давай дальше, — кивнул ему Скрябин.

— Ещё трое из новых взводных — из Балашова. Все рукопашники, в смысле, занимались единоборствами. Только есть одна проблема… — прапорщик замялся.

— Выкладывай, мы же не звери какие-нибудь, — улыбнулся ему полковник.

— Понимаете, Евгений Максимович… — Андрей подробно пересказал судьбу Лыковой и Привалова. — В общем, я взял на себя смелость пообещать им решение семейного вопроса. Понимаю, что превысил полномочия…

— Нет.

— Простите?

— Ты, Андрюша, всё правильно сделал. По-человечески. Да, малы они в нашем, с Игорем Дмитриевичем, понимании, но поскольку мы в скором времени примем свод законов как в Тополиновке… думаю, этот вопрос ты имеешь право решить, как подсказывает тебе совесть. Мы возражать не будем, тем паче, что они не рядовые курсанты, а комсостав. Про Мочаловых тебе не надо напоминать? — усмехнулся Скрябин.

— Нет, тарщ полковник, — улыбнулся Андрей.

— Тогда считай это нашей договорённостью — комсостав имеет некоторые преференции, — подмигнул Глава анклава.

— Но не увлекайтесь там, — добавил Соловьёв. — Кстати, как там мой оболтус?

— Оболтуса не знаю, а Дмитрий выполняет свои обязанности на все сто. Я вот сейчас абсолютно спокоен за порядок в роте — знаю, что Дима не допустит анархии. Да и мы с ним сегодня вместе поставили энгельсовцев на место. Это ж только потом подмога подоспела.

— Даже так? Хм, удивил.

— Игорь Дмитриевич, я, конечно, не психолог, но думаю, что Дима очень переживал из-за матери… извините, если заговорил об этом…

— Продолжай, — кивнул тот.

— Ну и Димка отгородился от всего из-за её… извините, предательства. А потом вы попытались с наскока надавить на него… Ну и нашла коса на камень.

— Не в бровь, а в глаз, — резюмировал Скрябин. — Игорь, и возразить-то по большому счёту нечего, да?

— Ещё бы ему девку нормальную найти, и тогда вообще песня будет, — задумчиво проговорил Соловьёв. — А то до Чумы он совсем от рук отбился. А так — при деле и дома всё в порядке.

— Игорь Дмитриевич, но вы же понимаете, что в таком случае, девушка может быть тоже военнослужащей, все-таки общие интересы…

— Только не говори, что у него кто-то появился? — опешил начальник СБ. — Я ж по лицу твоему вижу, что что-то уже наклёвывается? Так?

— Пока мне об этом ничего неизвестно, — покачал головой Федотов. — Да и времени, с момента образования роты, прошло всего ничего.

— Ну да, согласен с тобой, — кивнул Соловьёв. — Так неужели он за ум взялся?

— Уверен, тарщ подполковник.

Спустя час

Прапорщик Федотов опоздал на ужин. У Соловьёва на обратной дороге забарахлила машина и пока с ней разобрались, время ушло. Однако на кухне ещё кто-то присутствовал и когда Андрей негромко покашлял у окна раздачи, ему на встречу, из кухни вышла Маша.

— Кушать будете, товарищ командир? — нарочито официально спросила у него девушка.

— А ты тут чего отираешься? — удивился он.

— Я не отираюсь, а отрабатываю наряд — картошку чищу.

— Могла бы и повременить — сегодня ж драка была.

— Не люблю откладывать, — тряхнула она чёлкой.

Андрей заканчивал ужин, когда в столовую зашли Димка и Жанна. В обнимку.

— Ну, как там, Андрюх? Что говорят отцы-командиры?

— Подполковник Соловьёв вовсю копает под твою личную жизнь, — усмехнулся Федотов. — Еле удалось тебя отмазать. Скрябин одобрил мою просьбу для Лыковой и Привалова, так что есть чем их порадовать. Заодно передал погоны для новых командиров взводов. На этом всё. Теперь встречный вопрос: как дела в роте?

— Пока всё тихо, — Димка переглянулся с подругой.

— Судя по вашим гляделкам, не всё, — прапорщик встал со своего места, взяв в руки поднос с посудой. — Давайте, колитесь, что случилось.

— Машка чуть не подралась с Жанной — не хочет жить в одной комнате.

— Мотивация?

— Банальная — соперница, — сообщила рыжая. — Я ей и объясняла, и клялась — один хрен: «вали отсюда!» Чуть не подрались. Хорошо, что она знает мою подготовку, а я её — весомый сдерживающий фактор.

— Разберёмся, — буркнул Андрей и направился к окну мойки. — Власьева! Кто там у нас посуду моет?

— Сейчас, товарищ прапорщик. Я сама помою. Клара Генриховна отошла к Вере Андреевне, а остальные уже ушли домой.

— А скажи мне, Мария, картошки нечищенной много осталось?

— Часов до двух ночи управлюсь, — показалась она в окне, шмыгнула носом и приняла поднос. — Всё ж лучше, чем с ЭТОЙ в комнате находиться.

— «Этой» — это ты про кого? — Федотов наигранно не понял, о чём речь.

— Про сержанта Косинову. Спасибо вам, тарщ прапорщик, от всего сердца, — нарочито сделала она низкий поклон.

— Разберёмся, — усмехнулся он и, отойдя от окна, подошёл к столу, где сидели Димка и Жанна.

— Народ, — зашептал он. — Давайте поможем с картошкой этой злюке, — подмигнул он при этом слове. — Всё-таки комсостав должен быть сплочённым. Только двигаемся в продблок как можно тише — пусть это будет для неё сюрпризом.

Маша с угрюмым лицом закончила помыв посуды и медленно двинулась в