Однако это был мир, которым управляли мужчины, он был устроен для их удобства и ублажения капризов, и с каждым проведенным здесь днем я понимала это все лучше. Возможно, они отправились играть, а может, все еще пьянствовали в клубе — в этом веке все пили без продыху.

Лиам, разумеется, знал, как я тревожусь, как сильно волнуюсь, дожидаясь его. И все же…

Часы пробили полночь, а я все смотрела невидящим взглядом на затухающие угольки. Время было дыбой, и меня медленно на ней растягивали.

Меня разбудил настойчивый стук в дверь, после чего раздалось шарканье шагов и приглушенное мужское бормотание; открылся засов, скрипнула дверь.

— Добрый вечер, сэр, — сказал Дженкс.

— Уильям! — Я выскочила на лестничную площадку и помчалась вниз, в фойе, вот только бегать по лестнице так себе идея в принципе, а делать это в длинной юбке и в темноте — особенно. У подножия я наступила на собственный подол и, потеряв равновесие, всплеснула руками и рухнула на Дженкса, чуть не затушив собой свечу, которую он держал. На стенах заплясали тени, Дженкс отшатнулся. — Дженкс! Что ж такое!

— Прошу прощения, мадам, — холодно произнес он.

— Нет, это я прошу.

Почему он до сих пор не спит? Впрочем, ему полагалось бодрствовать: прежде чем отойти ко сну, он должен был удостовериться, что входные двери надежно заперты и защитят нас от грабителей, недовольных народных масс и прочих опасностей, водившихся в Лондоне.

Я повернулась к Лиаму, который, слегка покачиваясь, стоял у порога. Лицо и манишка у него были перепачканы, парик сполз набекрень, взгляд остекленел. Дженкс покровительственно закудахтал и, подавшись вперед, смахнул с плеча Лиама какой-то листик и запер за ним дверь.

— Проводить вас до спальни, сэр? — удивительно ласковым тоном спросил он. — Обопритесь на меня, если нужно.

Я шагнула к Лиаму.

— Благодарю, Дженкс, но я сама позабочусь о брате. Я все равно собиралась идти наверх. Прости, что не отпустила тебя раньше. Нечутко с моей стороны. Вот только… можно мне твою свечу?

Бросив на меня неодобрительный взгляд, он протянул мне свечу и зашагал вверх по лестнице восвояси — его комната располагалась на чердаке.

— Тогда доброй ночи вам, сэр. Мадам.

Присмотревшись к Лиаму, я поняла, что на щеке и на груди у него не кровь, а грязь; на второй щеке красовалась царапина — кровь уже успела засохнуть. От него пахло спиртным.

— Где тебя носило? — шепотом спросила я — Дженкс все еще был слишком близко. — Я тут с ума схожу от волнения.

Лиама шатнуло вперед, ко мне. Ростом я ниже, поэтому досталось мне изрядно — я будто врезалась в стену. Я выронила свечу, она потухла.

— Ох, прости, — пробормотал он.

Присев, я ощупала пол вокруг, нашла свечу, воткнула ее обратно в подсвечник и встала. Глаза почти приспособились к темноте: полукруглое окно над дверью пропускало свет уличных фонарей, которого хватало, чтобы ориентироваться в пространстве.

— Все, пойдем. — Я взяла его под локоть и потянула его в сторону лестницы, пытаясь оценить, насколько плохо дело.

Лиам не заметил первую ступеньку, повалился вниз и приземлился на четвереньки.

— Упс. — Кое-как он вернул себя в вертикальное положение.

— Если хочешь, давай ползком. Возможно, так будет безопаснее: падать некуда.

— Рейчел, милая, что же это за позор — ползти по лестнице в собственном доме. — Акцент его звучал иначе: восходящая интонация, мелодичные гласные. Он же вроде говорил, что родом из Лондона? — Я не настолько пьян.

— Ладно, держись за меня. — Я предложила ему локоть, и он, помедлив, принял мою помощь.

В напряженной тишине мы пошли вверх по лестнице. Чем дальше мы отходили от фойе, тем вокруг становилось темнее; к третьему этажу, где располагались наши спальни, я уже шла на ощупь. Я проводила Лиама до его комнаты и подвела к кровати, он тяжело осел на нее и шумно вздохнул. У выхода я помедлила, гадая, достаточно ли ясно он мыслит, чтобы связно ответить на мои вопросы. Меня злило, что он безответственно напился, наплевав на все опасности Лондона, и все же я испытывала облегчение оттого, что он сумел их избежать.

— Дальше сам справишься? — спросила я. — Тебе что-нибудь принести? Воды, например?

Он наклонился вперед и уронил голову в ладони.

— Ты даже не поинтересуешься, как все прошло? — В акцентах я не спец, но прозвучало это по-ирландски.

Удивленная, я прислонилась к дверному косяку.

— Ну-у, и как все прошло?

Он снова выпрямился, в сумраке я различала только его силуэт.

— Тотального провала, ожидать которого можно было с полным правом, не случилось.

— Так что произошло? Что ты натворил? — Помимо того, что напился.

— Там была эта — такая ваза с пуншем. — Он сделал паузу. — Опасное зелье. Спиртное не должно быть вкусным. Туда приехала пара его друзей. Включая доктора примерно моего возраста, который также учился в Эдинбурге. — Лиам сделал паузу, чтобы до меня дошло сказанное. Он тихо засмеялся и успокоился не сразу. — Который вспомнил, что видел меня на лекциях по анатомии!

— Вау. — Я шагнула обратно в комнату. — Вот это везение! Он приехал туда уже в подпитии?

— А потом кто-то предложил всем вместе поехать в театр. Но сначала выпить еще пунша. Пунша было столько, что планы насчет театра сошли на нет. Мы все говорили и говорили, а потом, уж не знаю как, мы с Остеном заболтались и дошли до Вестминстерского моста. — Он ненадолго умолк, затем продолжил — уже тише: — Там было так красиво. Огоньки от лодок на воде.

Он затих, я тоже молчала, завидуя мужской свободе.

— Как-нибудь и мы с тобой там прогуляемся, Рейчел, милая, — сказал он и зевнул.

— К сожалению, разгуливать по Лондону в темное время суток может только один сорт женщин — шлюхи.

— О. Этих там, кстати, было полно.

Еще одна пауза.

— Ну так какой он? Расскажи в подробностях.

— Он очарователен. Любимый брат Джейн Остен — разве может он не быть очаровательным? Впрочем, сама увидишь, потому что нас пригласили отужинать вместе на следующей неделе.

— Правда? Нас обоих? Поверить не могу. — Ужин — это было серьезно; я бы вполне довольствовалась и меньшим: утренним визитом, приглашением на чай.

— Да я и сам не верю.

Я похолодела.

— Но это ведь случилось? Он действительно пригласил тебя? Нас?

— Пригласил, — внезапно насторожившись, подтвердил Лиам.

— Так почему ты тогда не рад? Не понимаю.

— Я рад. — Он принялся стягивать сапоги. — Так рад, что… даже не могу… Господи… — Он сдался. — Обычно это Дженкс делает.

Я нехотя подошла.

— Давай сюда свою ногу.

Я ухватила его сапог и дернула, а он повалился назад на кровать. Смесь любезности и интимности момента смутила меня, потому что