– Капитан Гартинг… – начал Аластор, и егерь поднял голову. – Скажите сами, чего вы заслуживаете, если судить по армейскому уставу?

– Казни, ваше величество, – просто и ясно ответил Гартинг, не отведя взгляда и не дрогнув.

– Казни, – тяжело вздохнув, согласился Аластор. – А вы, господа? – глянул он на егерей.

Седой ответил за всех, мрачно и так же ровно отозвавшись:

– Казни, ваше величество. – И перечислил: – Неподчинение приказу, заговор, сокрытие преступления… А если бы у Сэмми не получилось, то мы снова карты тянули бы. Так что хоть по уставу, хоть по справедливости, а что ему, то и нам причитается.

– Это почему же у меня не получилось бы? – возмущенно буркнул Гартинг, но Аластор бросил:

– Молчать.

И егерь мгновенно смолк. Да и вообще королевский кабинет разом заполнила такая вязкая плотная тишина, что Аластору на несколько мгновений стало тяжело дышать. Он смотрел на пятерых человек, жизнь которых не просто зависела от его воли – он и сделать-то ничего не мог, чтобы эту жизнь им подарить. Как с Лионелем Саграссом… Но тогда удалось вывернуться, найдя лазейку в законе о наказаниях. А что делать сейчас? Нельзя же просто приказать Райнгартену забыть смерть своего племянника?! Обоим лордам Райнгартенам, кстати… И дело вовсе не в том, что погибший был золотой крови, хотя именно это возмутит лордов, когда история выплывет наружу. Дело в том, что эти пятеро заслужили справедливость. Да, они убили одного человека. Но спасли гораздо больше жизней, которые этот… честолюбивый дурак непременно погубил бы! По закону они были преступниками, но… будь полковник Райнгартен его родным братом, Аластор не смог бы осудить капитанов. Оплакивал бы его, но их понял! Потому что эти пятеро спасали не только себя, но и тех, за кого отвечали.

Он потер лоб, который вдруг сдавила увесистая корона. Обруч показался неудобным, хотя всегда был точно впору, обычно Аластор его и не замечал на себе. Это неудобство показалось важным, словно должно было навести на какую-то мысль… Аластор вздохнул. Хорошо было Дорве! Тогда законы были проще, а воля короля ценилась куда выше. Теперь все не так. Не будешь ведь кидаться секирой каждый раз, когда ты понимаешь свою правоту, а окружающие – нет!

Еще и капитаны эти… Злость на неприятное решение, которое придется принимать, вернулась в полной мере. Аластор знал, что нужно кликнуть стражу, велеть увести их, а дальше… Дальше ему просто придется поставить подпись на документе – и он даже не увидит смерть егерей. Их просто не станет ни в его жизни, где они появились всего на какой-то час, ни в мире, который вряд ли заметит отсутствие пятерых «висельников».

Ну и чего так плохо-то?! Почему злость рвется наружу, причем не простая, а смешанная с холодным весельем? Почему вместо правильного приговора, который одобрят и поймут решительно все, ему хочется вызвать сюда лорда Райнгартена и совершенно не по-королевски вмазать ему по холеной учтивой физиономии? За дурака-племянника! За пару полков, которые едва не утопили в болоте и не скормили демонам, потому что командор торопился отчитаться королю о победе! За то, что Аластору сейчас нужно срочно придумать, как напугать эту пятерку матерых волчар до того, чтобы у них в мыслях не появилось, будто они избежали наказания! А ведь их не наказывать, их награждать надо! Вот как Лионеля Саграсса…

Хм. Хм… Хм!

– Все верно, господа… – вкрадчиво сказал Аластор, немного отпуская поводья этого злого веселья, которое не давало просто отбросить его. – И казнь – это еще самое малое, чего вы заслуживаете.

Из-за левого плеча послышался быстрый удивленный вздох Лучано. Магистр молчал, и Аластор не стал задумываться, читает ли разумник сейчас его собственные мысли. Плевать! Эти двое в любом случае не расскажут никому ничего лишнего, да и Саграсс, пожалуй, тоже. Еще есть секретарь, но… Все потом!

– И знаете почему? – уронил он, оглядывая застывших с каменными лицами егерей и постепенно повышая голос. – За глупость, господа! За невероятную глупость и позорное… разгильдяйство! – Немного помолчал и продолжил, с наслаждением чеканя каждое слово из той чуши, что сама лезла на язык и почему-то была сейчас правильнее любых умных речей: – Вы что же думаете, господа, у короля столько полковников, что можно безнаказанно прибить одного-другого? Ну достался вам в полковники дурак, бывает! Что же его теперь, убивать?! Да вы его беречь должны были! Ясно вам?! Охранять как величайшую ценность!

Егеря смотрели на него с вытаращенными глазами. И седой, который у этой пятерки явно был за главного. И щеголеватый иллюзорник Бомгард. И Руди, который подозревал Гартинга в том, что тот передергивает, но не хотел видеть его на дыбе. И сам Гартинг. И пятый, что так и не сказал ни одного слова, но все равно Аластор был уверен, что до конца жизни не забудет эту мрачную разбойничью физиономию с раскосыми глазами. Они молчали и слушали, как его несет лихое дурное вдохновение сродни тому чувству, которое Аластор испытал в коридоре лазарета, когда бил Артура Ревенгара. Только тогда гнев управлял его кулаками, а теперь – языком!

– Вы, мерзавцы! – загремел голос Аластора на весь кабинет, и егеря на глазах начали бледнеть. – Енотьи дети! – добавил он в порыве вдохновения. – Если видели, что полковник рехнулся, так надо было не убивать его, а довезти до лекарей живым… Кто вас вообще заставлял этого болвана слушаться?! Ваше дело – следить, чтобы господин полковник был жив и невредим! Дали бы ему по башке и сунули в обоз куда-нибудь! В ковер бы закатали для сохранности! И еще этой пересыпали… как ее… от моли…

Он пошевелил пальцами в воздухе, пытаясь вспомнить слово, и егеря следили за его рукой в священном ужасе.

– Лавандой, ваше величество, – с почтительным восторгом прошелестел из-за кресла Лучано.

– Точно, лавандой! – искренне обрадовался Аластор. – Лавандой надо было его пересыпать, вот! Я бы взошел на трон и спросил у вас: «Где полковник, мерзавцы?! Куда вы его дели?!» А вы бы достали полковника, отряхнули – вот! Молью не трачен и пахнет приятно! А сейчас что?! Я вас, енотьи дети, спрашиваю, что сейчас? Я что должен командору Райнгартену сказать?! Что его племянник – дурак? Болван, которого пришиб на дуэли другой болван?! Молчите?! Правильно делаете, господа! За такую тупость вы даже казни не заслуживаете! Я вас хуже накажу… Вы у меня до конца жизни позорное клеймо носить будете… И вы, весь полк, который вы опозорили! Когда вам, болванам, целого полковника доверили, а вы его не уберегли!

Пожалуй, следовало переходить к следующему пункту, пока егеря не опомнились. Какой-то частью рассудка, который сохранял остатки здравомыслия, Аластор отлично это понимал. Сейчас они растеряны, потому что ожидали чего угодно: казни, допроса под пытками, но только не этого… балагана. Вот и отлично! Вот и беллиссимо, как Лу говорит!

– Мэтр Вильмон! – громыхнул Аластор, и секретарь подскочил на стуле, едва не сбив локтем чернильницу. – Пишите указ! По всей форме! Я, Аластор Кеннет Лоренс Ульв, урожденный Дорвенн! Повелеваю отныне и впредь! Первому егерскому полку моего величества полковников никогда не назначать! Не заслужили! И всем королям, что будут на троне после меня, оставляю мой строжайший приказ и завещание. Быть первому егерскому полку без полковников! Записали?