жить в пространстве, главным образом наполненном женщинами. Женщины копают, женщины лечат, женщины проводят заседания совета и ремонтируют здания. Однако когда возвращаются мужчины, предполагается, что эти же женщины просто вернутся на свои места, как консервные банки в дальний угол шкафа.

От этих мужчин исходит странный жар, а их разноголосая болтовня словно густой смолой заполняет воздух. Перед ней и Акселем они расступаются; некоторые, склонив головы, отходят, что-то ворча себе под нос. Время от времени мимо с грохотом проносится двуколка, запряженная вечно недовольной клячей. Мужчины, согнувшись в три погибели, наполовину парализованные от кессонной болезни, торгуют здесь рыбой, мангровым крабом, мясом дюгоней и черепах. Из граммофона льётся заунывная мелодия, сопровождаемая кошачьим мяуканьем и негромким стуком шариков на абаках[21]. Улыбающийся мужчина, расположившись на балкончике, играет балладу на укулеле.

Из одной из лавок зазывает синегалец-реставратор жемчуга. Его филигранная работа заключается в том, чтобы удалять заметные изъяны на камнях. При помощи тончайших инструментов он может раздвинуть многочисленные слои кожицы, цепляющиеся друг за друга, как лепестки розы. Иногда удаётся вырезать загнивающий кусочек плоти и сохранить жемчужину. Бывает, что гниль расползается до самой сердцевины, как бывает и у человека.

Они подходят к оживлённому перекрестку. Здесь нет никаких уличных указателей, кроме нескольких искореженных кусков жести, прибитых к стволу эвкалипта с железной корой.

– Прошу прощения, сэр, – останавливает Аксель проходящего мимо человека. Рубашка на нем велика, а из маленького рта свисает сигарета. – Пардон за беспокойство, но мы ищем «Звезду»…

Мужчина, мазнув взглядом по Акселю и Элизе, качает головой и торопливо убегает прочь, как медведка. Аксель, застёгнутый на все пуговицы и обливающийся потом, стягивает шляпу с головы и вытирает лоб.

– Мисс Брайтвелл, что теперь?

Она не смотрит на него, обшаривая взглядом покосившиеся витрины. Он зовёт ее по имени ещё раз и ещё, уже громче.

– Элиза?

Когда она наконец поворачивается к нему, он приподнимает брови. Такое знакомое выражение лица!

– Простите, – тряхнув головой, отвечает Элиза. – У меня иногда звенит в ушах. – Аксель, нахмурившись, догоняет ее. – Такое чувство, что все вокруг закрывается. Как будто меня закопали в землю. – Прищурившись, она вскрикивает: – Ага!

И до того, как он успевает сообразить, она уже шагает к зданию. На приземистой и широкой террасе салуна полно мужчин. Возле входа выстроились костлявые лошади с мешками на мордах. Неподалёку сквозь грязь пробивается белый эвкалипт. К нему прислонен квадратный железный лист с нарисованной пятиконечной звездой.

– Маквей сказал перейти через дорогу, – кивает Элиза.

Дневник Чарльза Дж. Г. Брайтвелла, торговца жемчугом. Трагедия

Могу сказать без прикрас, что сегодня был один из самых печальных дней. Всего через два года жизни в Баннине семью постигла трагедия. Виллем лишился ноги после долгой борьбы с некрозом, который едва не стоил ему жизни. Все началось несколько недель назад: на глубине двух футов, прямо у пристани, на брата напала медуза. Должно быть, это была одна из разновидностей кубомедузы, потому что он только и успел вскрикнуть от укуса, – а сколько агонии было в этом крике! – как тут же закатил глаза и начал задыхаться. Мы вытащили его на берег, и Блайт осмотрел его в операционной. Доктор порекомендовал ему покой, и Виллем следующие четырнадцать дней провёл в постели. Но очень скоро рана начала кровоточить, а потом нога стала гноиться. Боже, что это была за вонь! Без платка, прижатого к носу, я даже подойти к нему не мог. Марте невыносимо было видеть его в таком состоянии, поэтому она старалась держаться подальше. Но нога, конечно, продолжала гнить и почернела. Плоть была твёрдой и блестящей, как шкура жареной рыбы, и отделялась от костей при малейшем прикосновении. В итоге Блайт отпилил ногу чуть выше колена. Брат потел, метался в лихорадке, пока инфекция окончательно не покинула его тело. Мы найдём ему протез, но боюсь, в этих краях можно рассчитывать только на деревянный. Поэтому нам придётся пока приостановить наши планы – совместное руководство флотилией, два брата, торгующие жемчугом и выходящие в море со своей работящей командой. Я сказал дорогому Виллему, что он может по-прежнему оставаться партнером, на берегу, пока не окрепнет достаточно для того, чтобы взойти на борт люггера. А пока я буду делиться с ним частью добычи, это справедливо, учитывая обстоятельства. Но он помрачнел и отвернулся. Мерцание свечи отбрасывало тени на его осунувшееся лицо.

P.S. Заметка о кубомедузах (переписана из моих натуралистических заметок и приводится здесь для контекста). Бесспорно, кубомедуза – одно из наиболее опасных существ океана. Она унесла жизни стольких ныряльщиков, что невозможно сосчитать. Эти хищники отличаются бледно-голубыми кубическими телами и чрезвычайно длинными щупальцами (они могут достигать 10 футов – см. иллюстрацию). Они высокоразвиты, способны быстро передвигаться в воде, а не дрейфовать, а их необычайно сильный яд действует таким образом, чтобы мгновенно оглушать или убивать добычу. Никакие попытки вырваться не вредят их щупальцам. Я могу с уверенностью сказать, что охотнее встречусь с акулой или морской змеей, чем с кубомедузой. Вот почему мне так жаль Виллема и наш с ним утративший силу договор. У брата есть свои недостатки, но такой судьбы он не заслуживает.

Глава 11

Насчёт рыбы миссионер оказался прав. Они развешаны по всем стенам, и их глаза следят за Элизой, куда бы она ни шагнула. Внизу на поддонах тушки разложены, как мраморные плиты, каждая покрыта идеальной мозаикой чешуи. Посередине всего этого сидит человек, такой же старый и иссохший, как табурет под ним. На мужчине штаны, поблескивающие от чешуи, и тонкая майка, под которой виднеется дряблая кожа.

– Извините, сэр, – говорит Элиза.

Мужчина медленно, как дым, поворачивается лицом к ней. Она с удивлением замечает, что зрачки у него молочно-белого цвета.

– Вы случайно не знаете…

– Мы бы хотели рыбу, пожалуйста! – перебивает Аксель, неуклюже взмахнув руками. Он бросает многозначительный взгляд на Элизу. – Большую рыбу. Самого свежего… окуня?

Аксель задерживает дыхание, когда мужчина медленно поворачивается на звук его голоса. Вокруг царит тишина, нарушаемая отдаленной руганью мужчин возле «Звезды». Торговец поднимается и медленно подходит к рыбе, начинает ее ощупывать, скользя ладонями по перламутровой шкуре. Наконец, когда его пальцы останавливаются на особи с застывшим на морде выражением ужаса, он поднимает ее и медленно подходит к Акселю.

– Пенни! – рявкает торговец.

– Ну и ну! Что ж, ладно. Резонно. Конечно. – Порывшись в кармане, Аксель выуживает монету. – Хорошего дня, сэр. – Он забирает и сует себе под мышку рыбу. Та обвиняюще смотрит на Элизу, а мужчина так же медленно отправляется обратно на