— Лантан не знает, что весь Прокул — один большой механизированный капкан. Нападением на наш город он подписал себе смертный приговор… — воодушевленно произнес Еретик, и пригласил меня поближе осмотреть структуру.

Услышав о том, что Язычники собираются убить Лантана, я уже хотел было возразить Еретику, но тут же понял, что с моим мнением никто считаться не будет. Я молча подплыл к структуре.

— Электричество даровало нам возможность строить подобные машины. Этот механизм заставит тебя очень сильно удивиться, сын мой.

«Механизм» начал работать, и на прямоугольном темном полотне внезапно проявилась картинка окрестностей собора.

— Необычно, — сухо произнес я, не понимая, что конкретно мне хочет показать Еретик.

— Не отрывай взгляда от экрана. Отряд Лантана, кажется, уже близко.

На полотне проявилось удаленное движение. Я удивился.

— Это живая картина? — заинтересованно спросил я, не понимая, каким образом на полотне постепенно начинает виднеться мой отряд.

— Это экран, что проецирует на себя запись с камеры, расположенной снаружи собора. Она записывает все то, что происходит вокруг нее, и передает картинку на этот механизм.

Это чудо. Подумать только, насколько же меньше стало бы у меня работы, если бы такие камеры поставили в святилище Нэро…

Отряд Лантана медленно подплывал к собору, а сам Лантан был окружен непробиваемой аурой ракушки. Еретик призывал меня не отрываться от экрана, и наблюдать за тем, что случится дальше. Хотя и сам он был слеп, и не мог наблюдать за тем, что происходит на экране, что показалось мне странным.

Как только отряд подплыл к собору на нужную дистанцию, из-под песка внезапно вырвались две полусферы, что внутри были пусты. Они накрыли собой весь отряд, и затем эта странная конструкция захлопнулась. Лантан был пойман в капкан, как и заверял меня Еретик.

— Но разве эта конструкция смертельна?

— Не совсем. Им оттуда своими силами не выбраться, и даже артефакт Лантана, что может приводить в движение камни, не сможет помочь ему выбраться, ведь он не воздействует на металлы.

Еретик смотрел на меня с интересом, в ожидании того, что я сам догадаюсь, каким образом работает эта ловушка. К моему ужасу я понял это буквально через минуту.

— Вы хотите оставить их внутри пока они не умрут с голоду! — громко сказал я. — Это возмутительно!

— Тише, сын мой. Да, мы собираемся оставить их внутри и морить их голодом. Однако у каждого твоего бывшего друга есть шанс оттуда выбраться, если он примет сторону Язычников. Такого шанса, пожалуй, не будет только у вашего архиерея. Он поплатиться за тот вред, что он нанес нашему городу, и в дальнейшем будет сослан в одну из наших тюрем. Только погляди на окружающие здания…

И только сейчас я осмотрел окрестности собора детальнее. Лантан не оставил и камня на камне не оставил на четверти города. Такой огромный вред был нанесен Прокулу за такой маленький промежуток времени….

— Наша святая Нэро! Неужели он смог разрушить город в одиночку! Что же случилось с простыми маррами, что в это время находились в домах?

— Не переживай, мы их эвакуировали в подземную часть города ещё в момент разрушения врат Прокула. Какое-то время Прокул будет залечивать свои раны, и мы попытаемся его восстановить. Однако знаешь, чего восстановить нам не удастся, сын мой?

Я продолжал смотреть в экран, думая, как же нелегко придется моим собратьям внутри этого капкана.

— Мирное соглашение между Прокулом и Паксом, — продолжил свою фразу Еретик.

Я медленно обернул свой взгляд на него. Эти слова ранили меня прямо в сердце.

Сезон 5. Чужие дни

Запись 1. Личные переживания

Я больше не ощущаю себя в своей собственной чешуе. Я запутался и не могу найти выход, хотя все двери для меня открыты. В любое время я мог бы примкнуть к Язычникам, да вот только понимаю, что их идеология отчужденности от нашей Нэро смотрится несколько фальшиво и наигранно. Они делают вид, что остаются независимы от Веры воды, от Нэро и от её учений. Однако до сих пор хранят и продолжают находить всё больше и больше писем от нашей погибшей богини. Казалось бы, как только они отреклись от Пакса, они также отреклись от праведной жизни. Но это совсем не так. Они просто сменили объект поклонения, но своей душой остались верны Нэро.

Я думал, что Язычников не терзает собственное прошлое. Но они точно такие же марры, как и мы. Чем мы отличаемся друг от друга кроме разных оттенков чешуи и роста? Мы верны одним идеалам и предрассудкам. Мы все одинаково любим смотреть в прошлое, извлекать из него какие-то выводы, либо лишь ещё больше загоняться в бездонную пучину самокопания. Да и что уж греха таить, даже наша Нэро не смогла совладать с искушением дать себя поглотить собственному прошлому. А жалкие марры, вроде нас, и подавно будут озираться назад, в прежнюю жизнь, даже если все у них идет хорошо.

Так же и я не способен совладать с собственным прошлым. После смерти моей дорогой Фифиан, почти каждую ночь я начал видеть один и тот же странный сон, но я не решался рассказать о нем вам ранее. Пожалуй, опишу его в этой записи.

Я засыпаю, и весь окружающий мир становится темным. Исчезают краски и тона, обесцвечивается любая цветная растительность, и всё погружается в бесконечную темноту. Но в этой темноте внезапно проблескивает светящаяся синяя точка. Этот маленький огонек держится очень стойко, и темнота не имеет над ним власти. С какого-то момента, меня, как наблюдателя в собственном сне, начинают окружать различные голоса. Голоса звучат отдаленно, и из-за этого совершенно невозможно расслышать хоть одно слово. Порой мне кажется, что они говорят несусветную чушь, но чем дольше я пытаюсь в них вслушаться, тем они становятся ближе и громче.

В определенный момент я понимаю, что голоса накладываются друг на друга, и тогда, когда уже можно хоть что-нибудь расслышать, я всё равно не могу разобрать и одного слова. Речь каждой невидимой марры переплетается с другой, а этих речей становится столько, будто бы на публичном заседании каждая марра решила высказать свое мнение на счет нынешней политической ситуации.

Так продолжается некоторое время. Синее свечение начинает становится всё больше и больше, и в итоге просто пропадает с поля зрения. Темнота его захватывает, и неразборчивый гул из различных голосов исчезает вместе с ним. Пару