большой палец. Палец туда сунул, сделал три оборота вокруг запястья, бинтуя к себе. Обернул бинт через косточку указательного пальца и следующим витком прижал накрепко большой палец вовнутрь. После сделал виток вокруг кисти и точно также зафиксировал вторую косточку среднего пальца. Некоторые делают третий раз, на безымянный палец заходят, но делать это необязательно. Липучки на обычном аптечном бинте не было, пришлось надорвать его пополам и завязать. Всю ту же самую манипуляцию я повторил на второй руке.

Обратно уже бежал Хрюшкин, держа в руках стакан кипятка с чайной ложкой, обернутый носовым платком, чтобы стекло пальцы не обжигало.

— Вот! — он поставил стакан на скамью. — Пришлось на первый этаж бегать к Зинке буфетчице за кипяточком. Пойдет? Фух…

Шеф принялся вытирать пот с лица и шеи клетчатым платочком. Я капу из целлофана вытащил, в кипяток сунул. Пойдет, куда оно денется.

— Минуту засеките, — распорядился я.

Хрюшкин вскинул руку, посмотрел на свои наручные часы «Полет», засекая время. Дождались пока секундная стрелка обогнет циферблат.

— Всё минута прошла, — сообщил он.

Я поддел капу чайной ложкой, вытащил из кипятка, подождал пока она подсохнет и остынет. Аккуратно вставил в рот, прижимая равномерно языком и пальцами к верхней челюсти. Капа встала, как влитая. За всем действом наблюдал рефери, который перекинулся парой слов с моим соперником и теперь ожидал, когда я освобожусь. В руках мужчина держал листок, по всей видимости, со списком боксеров и боксерские перчатки.

— Так, ты у нас с «Роствертола». Фамилия как? — скрипучим голосом спросил он.

— Кресов, — ответил я.

— Четвертый цех, Кресов Сергей Иванович! Начальник Рюшкин, — гордо вставил свои пять копеек шеф.

Рефери бросил мне перчатки, на секунду задержал взгляд на моих руках.

— Бинтов нормальных нет что ли? — поинтересовался он, делая пометку в своем листке.

— Не нашли других, простите великодушно, — объяснился мой начальник.

Я уже насторожился, что меня заставят бинты другие надевать, только где их брать? Но рефери похоже было чуть меньше, чем фиолетово и спрашивал он галочки ради, на автомате.

— Ладно, перчатки одеваем и выходим. Время.

С этими словами он ушел, а я принялся перчатки надевать. Давненько не приходилось в таких боксировать — советские, у которых набивка «едет» и, в принципе, своей жизнью живет, со шнуровкой. Так себе перчаточки. Пришлось просить помочь Хрюшкина, тот с удовольствием откликнулся, перчатки помог надеть, зашнуровал. Внимательно посмотрел на меня и отрывисто кивнул.

— Давай, Серег, аккуратненько.

* * *

Мы с соперником, которого, как выяснилось, звали Максим, стояли на худо-бедно смонтированном напольном ринге, какие применялись на небольших соревнованиях и обитали в большинстве залов России. Я занял красный угол, а Макс синий, хотя форма у него была не синяя, а двухцветная. Судя по тому, как соперник метался в углу, я предположил, что он переживает перед боем. Ну ничего, такой мандраж только на пользу идет. Страх это отличный инструмент, главное не допустить, чтобы он сожрал тебя и выпил все силы. Я, напротив, чувствовал себя чересчур спокойно и даже расхлябанно, как будто пришел в пивнушку у барной стойки языком почесать. Похоже, смог подавить гормоны реципиента. И вот это малость настораживало. Психика — штука тонкая, мозг может не дать надлежащий сигнал в тело о мобилизации ресурсов и пиши пропало. Сколько бойцов на таком горят, когда выходя на бой чувствуют, что организм не работает должным образом. В результате — застаиваются, ноги ватными становятся, мысли медленные… Но каким макаром, скажите мне, настроиться на рядовые заводские соревнования после того, как я побывал на крупных международных турнирах? Вот и я не знаю. Да и надо ли?

Рефери, закончив осмотр Макса, подошел ко мне.

— Так, боец, капу покажи, перчатки.

Я повиновался, улыбнулся, капу показывая. Руки перед рефери вытянул. Тот осмотрел, шнуровку поправил и кивнул удовлетворенно.

— Первый раз выступаешь? С правилами знаком?

— Первый, знаком, — подтвердил я.

— Будь внимательней, защищай себя и слушай мои команды. После команды стоп не работаем, по затылку не бьем, удары наносим только руками и ниже пояса не лупим. Все понятно?

— Куда понятней, — пробубнил я через капу.

— На середину! Синий, тебя тоже касается.

Вышли в центр ринга, где мы с Максом друг другу руки пожали. Соперник переступал с ноги на ногу, не давая себе остыть и сверлил меня взглядом. При ближайшем рассмотрении, он оказался ниже меня на полголовы, руки достаточно короткие. Зато приземистый, мускулистый и, судя по всему, взрывной.

Я не удержался — подмигнул «Зубоколу» в ответ и улыбнулся. Капитан, капитан — улыбнитесь. Во-во. Не, ну а чего он такой серьезный? Рефери еще раз повторил свое краткое напутствие, которое я уже слышал в углу и на этот раз мимо ушей пропустил. Посмотрел на судью, сидевшего за отдельным столом, на котором стоял гонг и лежали чистый лист с ручкой для записей. Тот в ответ на взгляд рефери кивнул. К бою все было готово.

— Бокс!

Ну наконец-то! Я руки поднял, решив поработать в правосторонней стойке, хотя умел и из левши боксировать, плюс минус у меня та же беда, что у Теренса Кроуфорда приключилась, приспособился. Макс тоже поднял перчатки и, видимо возомнив себя молодым Тайсоном, сразу колени подогнул, подсаживаясь. Таких комнатных «Тайсонов» я за прежнюю карьеру перевидал столько, сколько и не припомню. В 1993 году Майк находился на самом пике своей популярности, крушил соперников и народ всерьез верил в «пик-а-бу», считая такую тактику неким философским камнем бокса. Вот макс был тоже из таких, не удивлюсь, если у него плакат с Железным висит. Уже на подходе ко мне, он начал раскачивать маятник.

Что ж… во-первых, он далеко не Тайсон, а во вторых, выглядел, как пингвин балансирующий на льдине. Я же хорошо знал, как работать с такой техникой и держать соперника на дистанции. Первым «ключик» к «пик-а-бу» показал Бастер Даглас, который работал с Майком с обеих рук, применяя всю силу футворка. Закончилось все нокаутом в восьмом раунде. Уронили Майка.

У меня не было восьми раундов и слава богу. Но чуть-чуть опустив руки, чтобы угол, с которого полетит удар был для противника сюрпризом, я выбросил джеб в раскачивающуюся харю Макса. Следом, как только Зубокол выбросил удар, сунул ему кросс.

Ба-бам!

Если джеб противник смягчил, то кросс припечатал ему скулу. Макс успел перекрыться плечом, но прежде чем ему удалось сократить дистанцию, я шагнул за его рабочую руку и закончил комбинацию сдвоенным боковым печень-челюсть. Старая отработанная годами связка работала также надежно, как автомат Калашникова. Я даже руки расставил, пропуская несущегося на всех порах соперника вперед и полагая, что двух акцентированных ударов