Шрифт:
Закладка:
Я думаю, он был бы счастлив знать, что я сейчас о нём пишу, а вы читаете. И то, что мы знаем его хотя бы по сказке «Городок в табакерке». Скорее всего, вы читали её в детстве или вас водили на одноимённый спектакль. У Одоевского вообще много сказок, но среди них есть такая, которую вы никогда не забудете, если прочтёте. Только скажу сразу – не читайте её на ночь. И лучше не читайте детям. Это жуть[31].
Сказка эта называется «Игоша». Её герой узнает от няни про мальчика, крестьянского сына, который родился «без ручек, без ножек, – в чем душа; не успели за попом сходить, как он и дух испустил; до обеда не дожил». И вот этот мальчик – Игоша – начинает являться главному герою и устраивать всякие пакости. Разбрасывает игрушки, разбивает нянюшкин чайник, требует варежки и сапожки. Никто, конечно, не верит, что во всех проступках виноват не герой, а некий Игоша. Поэтому героя наказывают за шалости, а Игоша, явившись в очередной раз, не понимает, на что мальчик обижен. Ведь он, наоборот, должен быть благодарен! «Я тебе и игрушки ломаю, и нянюшкины чайники бью, и в угол не пускаю, и верёвки развязываю». Не найдя благодарности, Игоша просто исчезает. Автор заканчивает сказку рассуждением о том, как память постепенно отдалила от него воспоминания о таинственной и пугающей встрече с Игошей. В этот момент хочется воскликнуть: «Что это вообще было?!» Но когда шок от прочитанного проходит, начинаешь понимать, что сказка гениальна именно своей абсурдностью, жутью и открытым финалом. Одоевский и здесь оказался впереди своей эпохи. Он был не только алхимиком, футурологом, но и следуя за Гофманом, предчувствовал литературу будущего. И уже начал её писать.
Значит, Одоевский наш современник. Поэтому однажды я решил встретиться с ним лично. Нет, вы не ослышались. Это было зимой 2021 года, когда я, взяв друзей, отправился на встречу с Одоевским. Ведь он был москвич, жил возле нынешней станции «Трубная». Но отправились мы на станцию «Ленинский проспект» и оттуда пешком – на Донское кладбище. По дороге я думал о том, есть ли в Москве что-то, названное в честь Одоевского? Открыл приложение с картой и за пару кликов узнал, что есть – это проезд Одоевского на юго-западе. А ещё через пару кликов узнал, что проезд назван в честь Александра Ивановича Одоевского, которому наш Владимир Фёдорович приходился двоюродным братом (и Грибоедов, кстати, тоже!).
Ещё вспомнил, как зайдя накануне в торговый центр «Авиапарк», увидел там лавку с выпечкой, названную «Профессор Пуф». Я очень обрадовался! Вы ведь помните, что Маланья Кирикиевич Пуф – кулинарный псевдоним Одоевского? Но у меня не было уверенности, что лавка названа так в честь Владимира Фёдоровича. Однако Интернет быстро убедил меня, что лавка связана с ресторацией, которая так и называлась – «Одоевский». Увы, сегодня ресторан и лавка закрыты. Видимо, не пережили эпидемию ковида. Последняя запись на странице ресторации во ВКонтакте относится к сентябрю 2017 года – это публикация рецепта ризотто из шугуровской пшеницы. Так что в Москве нет ничего про Владимира Одоевского – ни проезда, ни лавки, ни ресторана. Только по-прежнему издаётся его кулинарная книга. И осталась могила на кладбище Донского монастыря.
И вот наконец мы с друзьями дошли до кладбища. Это был день после сильного снегопада. Мы долго ходили среди сугробов, укрывших могилы. К сожалению, я не знал, где точно находится могила князя. У меня была только фотография из Интернета, где было запечатлено его надгробие, а рядом – жены Ольги. Надгробия оказались горизонтальные, а значит, после снегопада они засыпаны. Поэтому увидеть их, проходя мимо, увы, не получалось.
По пути нам попадались могилы разных покойных селебрити – Раневской, Тэффи, Берии. Но где же Одоевский? Через полчаса отчаянных поисков мы решили обратиться к кому-нибудь из работников кладбища. Я увидел мужчину, который убирал снег лопатой. Значит, он точно не турист. Вряд ли турист придёт днём на кладбище с лопатой… Я подошёл и заговорил:
– Извините за беспокойство. Может быть, вы знаете, где находится могила писателя Владимира Одоевского?
– Писатель? Вот! – мужчина указал на могилу, которую убирал от снега. – Солженицын!
– Спасибо, но нам нужен другой. Одоевский. Это девятнадцатый век, современник Пушкина…
– А! – мужчина запрокинул голову, вспоминая: – Это из старых… Чаадаева показать?
– Нет, нам не нужен Чаадаев. Нужен Одоевский.
– Ну, тогда пойдёмте смотреть карту, – ответил добрый мужчина.
Спасибо ему, ведь это действительно оказалось верным решением. Теперь я могу сообщить всем, кто, как и я, отправится искать могилу Одоевского – она находится на месте 4–1. Вы найдёте князя там.
Вот мы стоим у его могилы. Перед нами два снежных холма. Владимир Одоевский – справа, Ольга Одоевская – слева. Я пожалел, что забыл перчатки, потому что освобождать надгробие от снега пришлось голыми руками. Через несколько минут они заныли от боли, став красными. Но я не останавливался. Я должен увидеть его – имя. И вот наконец показалась гранитная плита и надпись на ней.
КНЯЗЬ ВЛАДИМIРЪ ѲЕДОРОВИЧЪ ОДОЕВСКIЙ
И ниже едва различимые даты жизни:
1804–1869
Мы постояли у могилы, помолчали. Затем я попросил подругу достать смартфон. Свой я вынуть не мог: окоченели руки. Я попросил её: «Найди, пожалуйста, на Яндекс-музыке: Людвиг ван Бетховен. Квартет номер шестнадцать, Lento assai. Это последний квартет Бетховена, о котором Одоевский написал повесть…» Через полминуты зазвучала музыка. Мы, стоя на морозе, слушали её. Мимо по кладбищу шли люди, замечали нас, удивлялись, но относились с пониманием. Эта великая просветлённая музыка словно сама всё объясняла. Когда она закончилась, я обратился к Одоевскому со словами: «Владимир Фёдорович, приходите в гости…» Друзья посмотрели на меня с удивлением и даже испугом. Но Одоевский ведь сам вызывал души мёртвых. И они приходили к нему.
Можете верить, можете нет, но на следующий день, я решил узнать, откликнулся ли Одоевский на моё предложение. Придёт ли он в гости? Я попросил своих друзей-спутников назвать мне два числа: номер полки и книги в моём книжном шкафу. Они назвали числа – не помню какие и не помню, что в итоге это была за книга.
Но я отлично помню то удивление, которое испытал, когда
