Шрифт:
Закладка:
– Приятная традиция. И какой Дженни была вчера?
– Нормальной! Она была совершенно нормальной! Богом клянусь, я прокручивала в памяти наш разговор, и в нем не было ничего…
– Верю, – сказал я успокаивающе. – О чем вы говорили?
– Даже не знаю… Так, о том о сем. Одна из моих соседок по квартире играет на бас-гитаре, и у ее группы скоро концерт. Я рассказала Дженни про это, а она – про то, что ищет в интернете игрушечного стегозавра, потому что в пятницу Джек привел какого-то друга из детского сада и они охотились на стегозавра в саду… У нее все было в порядке. В полном порядке.
– А она сказала бы вам, если бы что-то случилось?
– Думаю, да. То есть я уверена, что Дженни бы мне сказала.
Ее голос звучал совсем не уверенно.
– Вы с сестрой близки?
– Нас же только двое. – Услышав себя, Фиона поняла, что это не ответ. – Да. Мы близки. То есть в подростковом возрасте мы общались больше, а потом наши пути как бы разошлись. И теперь, когда Дженни живет здесь, видеться стало сложнее.
– Как давно они сюда переехали?
– Дом они купили года три назад. (Две тысячи шестой, самый пик строительного бума. Сколько бы они ни заплатили за эту развалюху, сейчас она стоит вдвое меньше.) Но тогда здесь ничего не было, только поля; они купили дом на стадии проекта. Я думала, что они свихнулись, но Дженни была на седьмом небе, она так радовалась, что у них появится собственный дом… – Губы Фионы дрогнули, но она взяла себя в руки. – Примерно через год, когда дом достроили, они переехали.
– А вы? Где вы живете?
– В Дублине. В Рэнела.
– Вы сказали, что снимаете вместе с кем-то квартиру.
– Ага. Я и еще две девушки.
– Чем вы занимаетесь?
– Я фотограф. Пытаюсь устроить выставку, но пока работаю в студии Пьера – помните, он еще участвовал в передаче про элитные ирландские свадьбы? Я обычно занимаюсь детскими фотосессиями или, если у Кита… Пьера… две свадьбы в один день, на одной из них работаю я.
– Сегодня утром у вас была детская фотосессия?
Ей пришлось постараться, чтобы вспомнить, – утро было так далеко от нее.
– Нет. Я разбирала снимки, сделанные на прошлой неделе, – мать ребенка заедет сегодня за альбомом.
– Во сколько вы ушли?
– Примерно в четверть десятого. Один из парней сказал, что сам сделает альбом.
– Где находится студия Пьера?
– У Феникс-парка.
По утренним пробкам и в таком драндулете до Брокен-Харбора минимум час.
– Вы волновались за Дженни?
Она снова тряхнула головой, словно от удара током.
– Вы уверены? Немаленькие хлопоты только из-за того, что кто-то не отвечает на звонки.
Напряженно пожав плечами, Фиона осторожно поставила стаканчик рядом с собой и стряхнула пепел.
– Я хотела убедиться, что с ней все в порядке.
– А почему что-то вдруг должно быть не в порядке?
– Потому. Мы всегда созваниваемся – каждый день, уже много лет. И ведь я оказалась права, верно? Все было не в порядке…
У Фионы задрожал подбородок. Я наклонился к ней, чтобы дать салфетку, и не отодвинулся.
– Мисс Рафферти, мы оба знаем, что причина не только в этом. Вы не стали бы срываться с работы, рискуя вызвать недовольство клиентки, и не потратили бы целый час на дорогу только потому, что сестра сорок пять минут не берет трубку. Может, она слегла с мигренью или потеряла телефон? Может, ее дети заболели гриппом? Вы могли придумать сотню гораздо более правдоподобных причин, но тут же решили, что случилась беда. Почему?
Фиона прикусила губу. В воздухе воняло сигаретным дымом и горелой шерстью – девушка уронила горячий пепел на пальто. От самой Фионы, ее дыхания и кожи исходил прелый горький запах. Интересный факт с передовой: свежее горе пахнет рваной листвой и сломанными ветками – как зеленый, душераздирающий вопль.
– Это просто пустяк, – сказала она наконец. – Давным-давно, несколько месяцев назад, был один случай. Я и вспомнила-то о нем, только когда…
Я ждал.
– Просто… Однажды вечером она мне позвонила. Сказала, что в доме кто-то побывал.
Я почувствовал, как вскинулся Ричи – словно терьер, готовый броситься за палкой.
– Она сообщила об этом в полицию? – спросил я.
Фиона затушила сигарету и бросила окурок в стаканчик.
– Вы не понимаете. Сообщать было не о чем – окна не разбиты, замок не выломан, из вещей ничего не пропало.
– Тогда с чего она взяла, что в доме кто-то побывал?
Фиона снова пожала плечами, на этот раз еще более напряженно, и опустила голову.
– Просто ей так показалось. Не знаю.
Я добавил в голос побольше суровости:
– Мисс Рафферти, это может быть важно. Что именно она сказала?
Фиона глубоко, судорожно вздохнула и заправила волосы за ухо.
– Ладно, – сказала она. – Ладно. Ладно. Ну, значит, звонит мне Дженни и спрашивает: “Ты сделала дубликаты наших ключей?” А у меня их ключи были, наверное, две секунды – прошлой зимой, когда Дженни и Пэт повезли детей на Канары на неделю и хотели, чтобы кто-то мог войти, вдруг пожар или еще что. Ну я и говорю: “Конечно, нет…”
– А вы их сделали? – спросил Ричи. – Ну, дубликаты?
Фокус удался – он ни в чем не обвинял, а спрашивал словно бы из чистого любопытства. И это замечательно – значит, не придется устраивать ему разнос (по крайней мере, большой) за то, что влез в разговор.
– Нет! Зачем они мне?
Фиона резко выпрямилась. Ричи пожал плечами и смущенно улыбнулся:
– Просто решил уточнить. Я обязан был спросить, понимаете?
Фиона снова обмякла.
– Ну да. Наверное.
– А кто-то другой не мог сделать дубликаты в ту неделю? Вы не оставляли ключи там, где их могли взять ваши соседки или коллеги? Повторяю, задавать вопросы – наша работа.
– Они висели на моем брелоке, но я не держала их в сейфе или еще где. Когда я на работе, ключи у меня в сумке, а дома висят на крючке в кухне. Но никто ведь не знал, что это ключи от дома Дженни. По-моему, я даже никому не говорила, что они у меня.
Тем не менее ее соседкам и коллегам предстоят обстоятельные беседы с полицией – и, само собой, нужно будет навести о них справки.
– Давайте вернемся к телефонному разговору, – сказал я. – Вы ответили Дженни, что не делали дубликаты ключей…
– Да. Дженни говорит: “Ну, так или иначе, у кого-то они есть, а мы давали их только тебе”. Пришлось полчаса убеждать ее, что я без понятия, о чем она толкует, чтобы она хоть объяснила мне,
