как-то исподволь, незаметно, но неуклонно скатывалась с блистающего голубым льдом Пика Коммунизма к его заплёванному подножию. Из города-мечты, витрины социалистического мира она всё больше превращалась в дикие джунгли, где власть молодого словоохотливого генсека уже не была абсолютной, как у пожилых предшественников, и не простиралась дальше партийных кабинетов. Как грибы после дождя росли неформальные молодёжные объединения. Они имели разную природу, строились на различных интересах, но их объединял один общий принцип – все уважали физическую силу.

От этих неотчётливых мыслей, рождённых неясными образами, его отвлёк лёгкий круговорот в фойе, эпицентром которого явилась стройная, яркая блондинка, которая невольно притягивала взоры как мальчиков, так и девочек. Она легко шла, привлекая всеобщее внимание и не прилагая для этого ни малейших усилий. За спиной – красный импортный рюкзачок, импортный джинсовый костюм, подчёркивающий красивые длинные ноги в белых импортных кроссовках, и длинные отечественного производства волосы цвета спелой пшеницы разметались по спине. Это была Вика. Его Вика! И он вдруг как-то сразу и отчётливо понял, почему сам не такой, как мальчики со скрипками вокруг. Почему уже очень давно он выбрал иной путь. Или нет, это иной путь выбрал его, а он просто шёл по нему, не пытаясь свернуть. Да просто потому, что за такую девочку нужно быть готовым ответить в любую минуту. И не только словом.

Тут Вика увидела его, взвизгнула и, в три прыжка преодолев разделяющее их расстояние, повисла на шее. И теперь уже все смотрели на него. И тоже понимали, что он из другого мира. Чужак, чувствующий себя как дома. И, встретившись взглядом, первыми отводили глаза в сторону.

Ромка же с Викой, как всегда, поехали к нему в общагу. В маленькую, но самую лучшую комнату на свете, куда теперь сосед Махендра заходил, только предварительно стуча и долго прислушиваясь, перед тем как толкнуть дверь.

* * *

Обладание Викой требовало не только крепких бицепсов и решимости. Ещё такие девочки требуют денег. Ромка в свои двадцать один неплохо знал, что такое деньги и откуда они берутся. Он и в армии-то оказался по прихоти этой могущественной субстанции, известной человечеству ещё с момента зарождения цивилизации. Некоторые учёные считают, что человек стал разумным с появлением второй сигнальной системы, то есть речи. Наверное, они правы. Но примитивные формы речи есть и у высокоорганизованных млекопитающих. А вот использование универсального эквивалента овеществлённого труда уже однозначно выделяет человека из животного мира. Собственно, это то, что на экономическом факультете проходили в рамках основного предмета – политэкономии, изучая «Капитал» Маркса вдоль и поперёк, фактически заучивая наизусть. Карл Маркс был большим знатоком природы денег, их форм и функций. Знатоком сугубо теоретическим. Сам он зарабатывать деньги не умел. Зато тратил легко и со вкусом. Спуская в том числе в Сохо – на тот момент район красных фонарей в Лондоне. Деньгами основоположника теории прибавочной стоимости снабжал друг и соавтор, так и просится сказать «подельник», Фридрих Энгельс – потомственный фабрикант, на предприятиях которого ирландские дети трудились по одиннадцать часов, что не помешало Энгельсу вкупе с Марксом стать идолами в стране победившего пролетариата. Ромка добросовестно заучивал целые абзацы из трудов классиков. И ему очень нравились все эти формулы, наглядно показывающие, как деньги воспроизводят сами себя, как они, впитывая человеческий труд и энергию, растут и пухнут, словно тесто на дрожжах. Вот только у него имелся собственный опыт взаимоотношений с деньгами и опыт этот был весьма неоднозначным. За год, проведённый в Москве до армии, Ромка прошёл тернистый путь стремительного взросления. Прибыв в столицу наивным романтиком и бессребреником, верящим в коммунистические идеалы, он волею судьбы попал в торговую среду, где царили совсем иные представления о мире и благополучии. Отчаявшись переубедить собственное окружение, он с юношеским максимализмом решил продемонстрировать, что не в деньгах счастье, предварительно доказав, что может заработать, сколько захочет. Заработал больше. Значительно больше. Начав с мелкой спекуляции, через год он имел уже целую сбытовую сеть, как тогда говорили, дефицита. С филиалами в Ереване, Тбилиси и Сочи. Вот только деньги никогда не заходят просто так, чайку попить. Заглянув на огонёк однажды, они, если им понравилось в доме, норовят остаться там за главного. Как в сказке про лису и зайца с лубяной избушкой. Глупо считать, что можно быть хозяином денег. В лучшем случае – партнёром. И очень трудно, имея такого могущественного, повидавшего всё на своём долгом веку партнёра, играть по собственным правилам. Играя же по чужим, не стоит удивляться крутым, непредсказуемым и далеко не всегда приятным поворотам в жизни. Ромка сам не заметил, как был поставлен перед выбором: поступиться жизненными принципами, пойти на подлость, лишь бы сберечь и приумножить нажитое, или отдать всё и физическую свободу на сдачу, но сохранить свободу внутреннюю. Всё ещё оставаясь романтиком в душе, он выбрал второе. К счастью, тюрьмы удалось избежать, отделавшись армией, но тоже – то ещё приключение. Два года, с кровью вырванные из юности! Помнится, тогда он дал себе слово, что никогда больше не станет рабом денег. А самый надёжный способ избежать этого – не иметь их вовсе. Кроме как на покрытие базовых потребностей – на одежду и пропитание. Интересно, Вика относится к его базовым потребностям? Он на секунду задумался. Ответ не заставил себя ждать: несомненно. Он без неё жить не может! Вот так и повисло данное себе обещание в воздухе. И Ромка позвонил по нескольким телефонным номерам, которые помнил наизусть. Седой ответил сразу.

– Что, Фарт, откинулся?

– С чего ты взял? Я в армии служил.

– А-ха-ха! Ну да, ты же у нас малолетка!

– Седой, а ты знаешь, как во времена Ивана Грозного наказывали колокол, если он звонил не по делу?

– Нет, а что? – голос Седого перестал быть вальяжно-самоуверенным. В нём прозвучали нотки удивления и растерянности.

– Колоколу отрезали «язык»… – короткая пауза на другом конце провода.

– Рома, я не хотел тебя задеть. А ты не успел вернуться, уже наезжаешь…

– Седой, наезжаю я совсем иначе, ты знаешь. Давай встретимся, поговорим.

– Хорошо. Где, когда? – голос стал сухим и деловым. Что и требовалось доказать.

Ответили и остальные. И тоже согласились встретиться. Ромке вообще отказывали редко. Повесив трубку после очередного короткого разговора, он поймал себя на ощущении, что всегда на подсознательном уровне чувствовал – рано или поздно он снова начнёт «делать деньги» – от себя не убежишь. На Западе это называлось простым и вполне приличным словом бизнес, то есть дело. А люди, которые им занимались, являлись