Шрифт:
Закладка:
О серых глазах, в которые хотелось провалиться как в кипящую ртуть…
Нет уж. И не подумаю. Не важно - память ли это тела, которое от подобного поведения ожидало чего-то плохого или же моя личная, танцующая с моими самыми жирными тараканами в голове, но я собиралась справиться с этим.
Гордая мечта
Работает над тем, что было б чудом,
Мечтает, как бы этими ногтями,
Бессильными прорвать дорогу в мир
Меж ребер стен темницы.
Стремясь к покою, мысль себя ласкает,
Что ведь не первой ей и не последней
Слугою быть фортуны: жалкий я,
С цепями на ногах, не так ли тешу
Себя той думой, что сидели прежде,
Да и потом сидеть здесь будут люди?
И свой удел нести плечами тех,
Кто до меня тащил такое ж бремя…
Мы расширили уже показанную в цирке сценку.
И меня, «убившую» свою любовь-изменщицу посадили в решетчатую клеть, чтобы «поутру» казнить… Хм, я теперь хотя бы знала, как здесь казнят убийц.
Тем же способом, что они убивали сами. Во всех смыслах «око за око».
Меня поставили возле «дерева», искусно созданного с помощью настоящего бревна и ярких лоскутов ткани, а лучники-палачи, которых играли другие циркачи, вскинули луки. В сочетании с улюлюканьем «толпы», заунывным визгом флейт, взметнувшегося огня и огромных созвездий на ночном небе, которые казались столь близкими еще и потому, что мы находились на высоте, впечатление было… неоднозначным.
Мистическим.
И снова меня посетило удивительное чувство растекающейся во все части моего тела силы и энергии. Пульсации в крови и голове. Не злости или страха - скорее желания… разметать всех этих людей, которых я почти не видела, потому как представление началось поздним вечером, а свет факелов, освещавших сцену, слепил глаза…
И рассыпаться на искры самой.
Странное чувство.
Вполне возможно, эти ощущения были обычны для всех людей в этом мире. Может это было связано лично со мной… или с моим перемещением. Но я поняла, что могу хотя бы не отвлекаться на это состояние… Не бояться его и даже контролировать.
Потому я сделала глубокий вдох и произнесла финальные слова почти легко. Может даже неуместно ликующе, и на контрасте с обстановкой это прозвучало почти вызовом.
Поспеши ко мне, смерть, поспеши
И стрелою в груди успокой,
Свет в глазах потуши, потуши,
Я обманут красавицей злой.
Под ногами здесь не цветы,
А камни.
Только ты, о смерть, только ты… мила мне
С последним словом в грудь и правда ударились «стрелы». А еще… чей-то плавящий внутренности взгляд. На меня и до того смотрели - как на диковинку, перешептываясь, веселясь и развлекаясь - но вряд ли я могла перепутать чье внимание я ощутила почти физически.
Мог ли он предполагать, что знал меня раньше? Вряд ли… не узнавание я чувствовала в этом странном внимании, скорее желание… узнать.
Любитель мальчиков? Тогда откуда не похоть, а нескрываемое отвращение?
Что-то подозревает во мне? Но что?
Все пустое. Поддаваться больше не намерена - мало ли какими техниками гипноза владеет этот странный дар Квинт.
Я сойду со сцены, а потом мы закончим представление уедем. Вниз, на свою арену. На свои пропахшие влагой и пылью кровати. И не пройдет и двух кусков, как переместимся дальше, в следующий город. А я буду продолжать искать свой путь...
Все и правда было именно так.
И представление шло своим чередом, и вялые аплодисменты. Во дворец нас не пригласили и ночевать не позволили - мы перекусили взятым с собой хлебом и водой и принялись собираться, чтобы в кромешной тьме спуститься с величественного холма вниз и забыться сном без сновидений, не чувствуя конечностей от усталости.
А на следующее утро мне сообщили новость… да что там новость.
Фактически, приговор.
Надеюсь любезный Вильям не сильно разозлится на меня за изменения)))
12
- Какая дочка?
Похоже, за ночь я изрядно поглупела… точнее, за те несколько часов, что удалось поспать. Потому что у меня возникло ощущение, что со мной говорят на другом языке, используя настолько сложные и незнакомые понятия, что мне, неучу, не доступны.
Что-то про «золотое» семейство Канилосс, дочь главного дарелл-пара, капризы и подарок… И в качестве подарка почему-то фигурировало мое имя.
- Погодите, - оборвала я управляющего так резко и твердо, что он застыл, а его хищный нос недоуменно дернулся. - Я наверное… туповат, но вовсе не понимаю, о чем идет речь. Что значит дари Камиль Канилосс пожелала «меня»? Выступить перед ней индивидуально?
- В услужение! - рявкнул мужчина, устав, похоже, объяснять.
Я еще раз потерла лицо - меня подняли с кровати, и я даже не успела толком проснуться. Непонимающе пробормотала:
- Так я же в шапито актерствую…
- А теперь отправишься актерить в замок.
- Э-м… пока вы здесь представляете, я буду жить там?
- И правда идиот… Пока будешь угоден!
Сглотнула. Довольно странная с моей точки зрения ситуация постепенно обретала свои формы.
- Вы хотите сказать… на неизвестное время?
- Естественно.
- Но я же… не соглашался ни на что такое! Мне и здесь хорошо, я и дальше с вами… - в тот момент я еще верила, что мне удасться избежать навязанной участи. Но управляющий вместе со своим помощником посмотрели на меня так, что я замолкла на середине фразы. И сглотнула снова, прошептав: - Ч-что я не знаю?
- Решатель выкупил твой контракт, - пожал плечами кир Ситорн.
- Решатель? - слово вроде бы понятное по значению, но…
- Дар Квинт, - любезно пояснили мне.
Я стиснула зубы и процедила почти зло и дерзко.
- Какой контракт? Я же головой ударился… И все позабыл.
И мне сунули его под нос.
Вообще возникло ощущение, что мужчины… подготовились. Управляющий мало того что притащил с собой помощника, так еще и бугая одного, из цирковых охранников, который неприятно застыл сзади. Похоже, для них эта ситуация внове… и они беспокоятся что я сбегу?
Я осторожно, будто была сапером, развернула пергаментный лист. Неровные строчки распадались перед глазами, но мне удалось понять смысл написанного. Что я «вошла» в шапито-семью на равных со всеми и могла выйти из нее, заплатив лишь «мешок монет» - что в переводе значило мою годовую зарплату.
И подпись.
«Николас Марин».
Конечно, де-юре я им не была…Но вряд ли мне удалось бы
