— Хорошего здесь много, — ответила бабушка. — Если уж на тебя это произвело такое впечатление, то на убежавших финнов тем более. Я им ещё на дорожку ужаса нагнала небольшим заклятием. Надеюсь, тот, кто их ко мне прислал, получит то, что хотел.

— Вот Вы и сейчас говорите, что финны не сами сюда пришли. Ну разве они заслужили такую участь? Я ни в коем случае их не оправдываю, но мне кажется, это слишком жестоко. Особенно по отношению к тем, кто не виноват, к тем, кого заставили сюда прийти.

— Невиноватых среди них не было, мой мальчик! — отрезала бабушка. — В Финляндии нет всеобщей воинской повинности. Это контрактники, они знали, что рискуют, отправляясь на войну.

— Но это слишком жестоко — так с ними поступать!

— Не согласна. По мне, так я ещё с ними гуманно поступаю.

— Превратить в зомби, это, по-вашему, гуманно?

— В каких ещё зомби? — спросила бабушка с таким искренним удивлением, будто барон Бойе не стоял совсем недавно перед ней на коленях в виде нежити.

Мне показалось, что бабушка надо мной просто издевается, стало очень неприятно. Она же сделала глоток кофе и, улыбнувшись, спросила:

— Так о каких зомби ты говоришь, мальчик мой?

— Я говорю о бароне Бойе, — ответил я. — И о тех, кого по вашему приказу сделают такими же, как он.

— А что не так с бароном Бойе? — спросила бабушка.

— С тем, что Ваши некроманты превратили его в зомби! — спокойно ответил я, стараясь не поддаваться на бабушкины провокации.

Бабушка расхохоталась, видимо, её очень веселила вся эта ситуация, а мне было не смешно.

— Нет никаких некромантов, мальчик мой, и зомби нет. По крайней мере, в том виде, в котором мы их представляем по легендам, — сказала бабушка. — Ну или есть, но я их не встречала.

— А как же барон? Я ведь его своими глазами видел. Все видели.

— Дьяниш — очень хороший мастер иллюзий. Даже я видела барона в образе зомби.

— Вы хотите сказать, что никаких зомби из пленных делать никто не собирается? Но что тогда с ними будет?

— Они понесут заслуженное наказание — пролежат ледяными истуканами в подвале до окончания войны. И я тебе скажу, что это не так уж и сурово, им просто невероятно повезло, что я в последнее время такая добрая. Когда весь этот бардак закончится, я их отпущу, а пока пусть расползаются слухи, что княгиня Белозерская собирает армию зомби. Кое-кто сильно удивится. И либо оставит нас в покое, либо пришлёт уже серьёзную армию. И то и другое нас устроит.

Бабушка рассмеялась, у неё было очень хорошее настроение, да и у меня оно поднялось, когда я узнал, что все финны в итоге останутся в живых.

— Я не люблю убивать, — сказала бабушка, прекратив смеяться. — К сожалению, мне приходилось это делать. И не раз. И, скорее всего, ещё не раз придётся. Но я это очень не люблю и стараюсь до этого никогда не доводить. А вот пугать люблю, есть такая слабость. Может, всё же будешь кофе?

Глава 7

В малом зале приёмов потсдамской резиденции императора Священной Римской империи, вытянувшись, как по струнке, стояли удостоившиеся монаршей аудиенции министр имперской безопасности барон Андреас фон Биссинг и барон фон Лангерман, которому император даровал прощение, несмотря на провал проекта «Вархайт». Вильгельм Пятый дал фон Лангерману шанс хоть как-то загладить вину и исправить свои ошибки — барона назначили ответственным за расширение империи.

Работы у фон Лангермана было много. После провала проекта «Вархайт» было принято решение отменить референдум в Польше. И без того непопулярная у поляков идея присоединения их страны к Священной Римской империи после раскрытия действовавших на территории Польши немецких военных учебных центров стала для польских граждан откровенным раздражителем. Конечно, это мало волновало немцев, они от своих планов отказываться не собирались, просто решили какое-то время подождать. А пока рассматривали варианты.

— Поляки хотят войны с Россией, мой император! — сказал фон Лангерман, отвечая на вопрос Вильгельма Пятого о настроениях в Польше. — Они очень хотят получить свой кусок пирога.

— Каждый раз, когда поляки хотят получить свой кусок пирога, пирогом становится Польша, — заметил император. — Ничему их история не учит. Удивительный народ.

— Но сейчас очень удобная ситуация: Россия начинает разваливаться.

— С чего Вы это решили?

— Петербург отделяется, Карелию практически захватили финны, Псков уже почти эстонский.

— С Россией не бывает почти, — возразил Вильгельм Пятый. — Вот когда Петербург отделится, финны захватят Карелию, а эстонцы — Псков, вот тогда и поговорим.

— Поляки боятся, что тогда будет уже поздно, — сказал фон Лангерман. — Они очень хотят вернуть себе Сувалкский коридор и забрать Калининград.

— Поляки хотят забрать себе Кёнигсберг? — удивился император. — Мне, конечно, эта идея нравится. Присоединить к империи Польшу с Кёнигсбергом — лучше, чем просто Польшу. Но вот кто им его отдаст? Или они рассчитывают, что мы будем за них воевать? Предложите им воевать самим, и я думаю, они быстро откажутся от этой идеи.

— Они готовы воевать сами, мой император!

— Если готовы, то пусть воюют. А мы посмотрим, что у них получится.

— Вы всегда правы, мой император! — осторожно вступил в разговор фон Биссинг. — Но мне кажется, империи надо хоть немного помочь Польше.

— Вам просто кажется, или есть достойная причина, по которой мы должны это сделать? — спросил Вильгельм Пятый.

— Общественные опросы показывают крайне негативное отношение поляков к империи, — ответил фон Биссинг. — Но русских они не любят больше. Даже небольшая помощь полякам в войне с русскими настроит их по отношению к нам более дружелюбно.

— Не обольщайтесь, барон, поляки одинаково ненавидят и нас и русских. Это нормально. Польше не повезло — ей выпало находиться между двумя великими державами. Так иногда бывает.

— Вы правы, мой император! Им не повезло, — согласился министр имперской безопасности.

— Но и это было бы ещё не так страшно, даже между двумя великими державами можно жить, — сказал Вильгельм Пятый. — Беда поляков в том, что их ещё и третья великая держава постоянно на